Самый первый маг
Шрифт:
Она хотела удержать его, привести в себя, спасти. Но, видимо, всё зря. Каждый раз, когда она пыталась помешать глупому занятию, глаза у этого слишком странного кота зажигались нехорошим огнём. Вот как сейчас.
Мужчина может быть хромой, косой, какой угодно, лишь бы еду детям приносил. Но вот когда он сумасшедший — это страшно. Это опасно для котят.
— Всё, хватит!!! Я окончательно поняла — ты чокнутый, и это поправить нельзя! Я возвращаюсь в родную стаю! К матери, к отцу! Не вздумай туда сунуться, тебя разорвут! Я сама загрызу!
Она развернулась и зашагала вперёд, на юг. Прямая спина, гордая поступь, высоко вскинутая голова. Так выглядит женщина, что считает себя правой.
Он онемел. Посмотрел вслед безумно распахнутыми, остановившимися глазами. Ему бы побежать за ней, вернуть. Убедить, что он станет нормальным, таким же, как все коты. Ведь это ради любимой кошки! И почему-то не смог сделать ни шагу.
Он не поверил, что она всерьёз грозилась уйти. А она взяла и ушла! Унесла от него будущих котят, о которых он так мечтал. Он не увидит, как они родятся! Как станут подрастать, носиться по пещере! Не почувствует, как они бегают по нему, топчут спину нежными, невесомыми лапками, гладятся о тело отца мягкими, пуховыми животиками, царапают кожу крошечными коготками!
Амр пошатнулся. Чёрная ненависть застлала зрение, накрыла мир. Внутри родился ураган, сметающий на своём пути всё, без разбора и без пощады. Амр припал к земле, с силой впился в неё когтями. Он готов был рвать, топтать, грызть и убивать. Но кого? Мать своих детей? Любимую женщину?
Он тут же остыл от злобы и ярости. И ощутил страшное опустошение. Из него словно разом вытекли все силы.
Он кое-как дополз до пещеры, лёг, уткнулся лбом в стену и замер.
Братья, сестра и друг пытались растормошить его.
Он не отзывался.
5.
Фах, Вай и Хуш переглянулись и вышли. Ро с силой фыркнула, слёзы забивали нос, мешали дышать. Она подумала, что братья пошли на охоту, но шаги почему-то удалились в глубину коридора.
Амр лежал неподвижно, отвернувшись к стене, третьи сутки. Не ел, не пил, не разговаривал. Аура на нуле, как у мёртвого. В голове ни единой мысли, темно, пусто и гулко, точно в глубокой пропасти. Не дозваться, не докричаться, ничем не утешить.
Ро сидела возле брата и впервые не находила слов от ужаса.
В пещеру вошёл Кхар. Остановился, пригляделся.
— Эх, ты, такую женщину упустил! Неужели никак не мог удержать? Что ты за кот, в таком случае?
Амр молчал.
— Вот я пойду и верну её для себя, а ты станешь в сторонке любоваться! — рыкнул вождь и сам тут же понял, как неубедительно это прозвучало.
Амр молчал.
— Слабак ты! Кошки приходят и уходят, а жизнь продолжается! Про братьев и сестру, про друга забыл? А ты им нужен! Про племя забыл? А ты им тоже нужен, ты собирался ведь просматривать для всех!
Амр молчал.
Но ухо слабо шевельнулось. Значит, он был здесь и слушал! Ро забыла, как дышать — от счастья.
Над тёмной пропастью показалась полоска звёздного неба. Он нужен стае? Это Кхар так сказал?
— А кошки? Думаешь, ты им не нужен? Я вот знаю нескольких, кто не прочь пообщаться с тобой поближе! Хочешь, я сговорюсь за тебя и пришлю какую-нибудь красавицу, если ты сам подойти стесняешься?
Это уже было прямое оскорбление. Тем более обидное, что вождь зацепил когтем больное место. Амр приоткрыл один глаз.
— Вот то-то же. Вставай, слабак! Проползи хоть по пещерам, земляной червяк! Докажи, что за тебя тут не зря переживают!
Амр повернул голову.
За спиной у вождя топтались Хум и Марр, мрачной скалой возвышалась Май, испуганно выглядывала из-за её спины Руф. Рядом с отцом исподлобья косился Кхи. Этот-то что тут забыл?
Амр пошевелился. Он отлежал плечо и бок, кожу покалывало, словно её котята поцарапали. Он поднялся на ноги. В глазах потемнело. М-м-мрак. Вот это он довёл себя до лапки с коготками.
Увлёкся не тем, чем надо. Падал и валялся в лёжку, лишился всех способностей, перестал видеть ленты не только стаи, но даже своего семейства, даже свою. А всё оттого, что выплёскивал силу без остатка. Хорошо, что у котов такие чёткие и точные ощущения от природы. Сразу самому, без посторонних пояснений, понятно, что именно с ним произошло.
Так нельзя. Недопустимо терять голову, если он хочет приносить пользу. Тратить силу просто так, ни к чему, на глупость.
Он неуверенно ступил вперёд, раз, другой. Вышел наружу, ни на кого не глядя. Перед ним безмолвно расступились. Он не заметил. И побрёл по коридору, натыкаясь плечами на стены. Внутри снова закружился, набирая мощь, чёрный ураган. Надо его утихомирить, надо подумать. Надо жить.
Из какой-то пещеры раздался жизнерадостный писк. Амр остановился, невольно заглянул. Там никого из взрослых не было, только носились двое котят, наскакивали друг на друга, по очереди убегали, догоняли.
Он смотрел на играющих детей и чувствовал, что успокаивается.
Отныне он станет, как Хум.
Для него теперь существует только племя. Всё для них, ничего для себя. Личное только отвлекает и, в конечном счёте, не приносит пользы ни ему самому, ни другим. Но, в отличие от Хума, радоваться жизни ему это не помешает.
Хум страдает по внезапно утраченному, лезет на рожон от тоски, в остальное время отрешён и рассеян. Хуму всё равно, что с ним станет, ему чихать на себя. А всё потому, что у него само так вышло, он не выбирал эту судьбу.
Амр выбрал сознательно, поэтому страдать не станет. Нет в этом ничего такого, не стоит оно того, чтобы страдать, если вдруг лишился. Радоваться можно в этой жизни многому, помимо женской любви.
Сестра тоже ничего не потеряет, если больше не сможет встречаться с песчаным. Так называемая большая любовь того не стоит, чтобы из-за неё рвать себе сердце, рисковать всем остальным. Котят можно завести просто так, что многие кошки и делают.