Санаторий-02. Повести и рассказы о любви

Жизнь забросила меня в это отдаленное от цивилизации райское место, и начался уже второй месяц моей работы здесь (см книгу «Санаторий-01. Повести и рассказы о любви»).

И мог ли я, давая согласие здесь работать, подумать, что мне так понравится эта работа и такая жизнь. Да почему бы и не понравилось? Всё есть: солнце, воздух, бесплатные крыша над головой с мягким большим ложем в спальне, кормежка, женское внимание и глубокие ласки, – бери, сколько влезет, но с собой уносить нельзя ничего. Всё непосредственно на месте.

И горячие

мокрые щели между ног на каждом шагу, за каждым углом, под каждым кустом, на каждом шезлонге, в каждом номере.

Я встретил их на берегу моря. Своих бывших однокурсников. Они поженились еще недавно, как мне рассказывали. Еще с вуза она рассказывала в группе, что «он такой, такой, такой…» И теперь сидели как-то отчужденно на скале… Вроде и рядом, но, как мне показалось, не вместе. Почти спиной друг к другу и никаких обнимашек или даже внимания друг другу. И выражение в лицах полно безразличия…

Через несколько дней мы с Белкой (так ее звали все в вузе) случайно встретились на территории санатория. И она пригласила вечером на чай.

Я сидел рядом с чайным столиком на диване. А Белка сидела молча рядом.

– Что-то не так? – спросил я.

Она как-то сгорбилась и прилегла мне на ноги, подложив под голову ладошки, подобрав свои тоненькие ноги на диване под себя. Через некоторое время я услышал всхлипывания. Ну да пусть… Допил из чашки чай и откинулся на спинку дивана. Не то, чтобы стал засыпать, но несколько расслабился и прикрыл глаза. Что же поделаешь, если разговор и контакт не сложились.

Сквозь дремоту услышал, что кто-то расстегнул мне ремень на брюках и ширинку. Первая мысль, – «приснится же такое». А потом член обхватили влажные губы. Я не стал напрягаться и просто стал прислушиваться сквозь дрёму. Активность губ на члене стала возрастать, и дремать или делать вид дремлющего человека уже не получалось. Включившееся сознание напомнило мне, что я в гостях у Белки в номере. И это я также увидел, когда открыл глаза.

Такая домашняя девочка, такая прилежная студентка, «мамина дочка» – так мы ее звали иногда с улыбкой. Теперь она насадила на член свой рот и водила его вверх-вниз с большим воодушевлением.

– Белка, что ты делаешь?

Она не ответила и не оторвалась от члена, и я решил ей не противиться ни в коем случае, раз это доставляет удовольствие, и она сама этого хочет. Всё равно это уже случилось и началось. Сначала облизывала головку и массировала ладонями сам ствол. Шершавый язык по кругу облизывал головку, потом прямыми движениями следовал до самого корня. И снова возвращался до головки и всё повторялось снова и снова. Потом головка оказалась полностью у нее во рту, и я услышал вполне явственные почмокивания.

Моя ладонь легла ей на затылок и стала покачиваться в такт почмокиваниям. И стал слегка придавливать при ее движениях вниз. Мне

даже показалось, что я услышал очень тихие постанывания.

Решил сосредоточиваться больше на своих ощущениях. В члене были чувства распирания, тепла. Внизу живота разгорался огонь. По всему телу разливалась нега и расслабление. Хотелось извиваться всем телом. И в какой-то момент накатило так, что я не выдержал и, сильно надавив на затылок, выгнулся ей навстречу тазов, втыкаясь «по самое не могу». Бурная горячая волна спермы рванулась в горло Белки, которую она стала активно глотать с каким-то внутренним урчанием.

Я смотрел в потолок, а Белка повернулась на спину и смотрела на меня довольными глазами.

– Ты как? – прошептала она. – Всё нормально?

– В принципе в порядке, – ответил я, посмотрев на нее. – Такая домашняя девочка, такая прилежная студентка, «мамина дочка» – мы все тебя знали именно такой. И вдруг…

– И вдруг с твоим членом во рту? – расхохоталась она в голос. – Я и не такое умею благодаря порнографическим фильмам и журналам. Только муж не хотел этим пользоваться. Хочешь прочувствовать на себе? Тогда восстанавливайся скорее и продолжим, – пообещала Белка с уже улыбкой в ответ на мою улыбку.

– Знаешь, – продолжила она, нахохотавшись. – Я всегда представляла его «он такой, такой, такой…» Но всё оказалось не так. В первую неделю всё было просто замечательно. Или мне так казалось и от счастья я ничего не замечала. А потом или он поменялся, или я прозрела. Пустой, грубый, ленивый, бездеятельный. Ни по дому, ни по магазинам и рынку, ни – ты уж прости, – ни в постели. Сначала раз в неделю совокуплялись, потом раз в месяц, потом вообще стал спать на диване… А у меня аж пекло всё внизу живота. Вышла замуж девственницей, мечтала о таком сумасбродном и феерическом медовом месяце, хотя бы… Не говоря уже о будущей жизни с ним.

– А ты знал, что о тебе ходили просто бешеные легенды среди нас, девчонок в вузе? – она погладила меня по щеке, а потом просто прижала лицом к моему животу. – Только от рассказов и упоминаний о тебе многие просто сходили с ума. Сколько мокрых писек и голодных ртов было после этих разговоров, даже в присутствии других парней. У всех в паху горел вечный огонь при упоминании твоего имени. И ведь не все с тобой переспали, но хотели практически все. Даже я, как ты сказал: домашняя девочка, прилежная студентка, «мамина дочка», – любила будущего мужа и хотела тебя. На выпускном вечере смотрела на тебя в окружении самой похотливой части наших студенток и понимала с грустью и радостью, что ты уходишь из моей жизни навсегда.

– А земной шарик оказался-то не таким уж большим и даже маленьким, – рассмеялся я, чувствуя, как между ног снова поднимает голову ненасытный «змей-горыныч». – Иди-ка ко мне.

Я потянул ее к себе и усадил на себя верхом. Белка без слов поняла мои поползновения и сразу же села на еще не полностью вставший член и ввела его в себя. И дальнейший свой рост член осуществлял уже во влагалище. Всегда мне такие его варианты «роста» были особенно приятны. От расширения и удлинения уже в пизде член рос и быстро, и приятно сам без моего участия раздвигал стенки женского органа, и сам себя проталкивает глубже и глубже.