Сандалики, полная скорость!
Шрифт:
— А вот я побегу на речку, там и рыбки и лягушки; побегу в лес — там зверушки разные и цветы; а вон там, у того большого дома, — там машины с утра до вечера грохочут и много людей работает. А как влезу на самое высокое дерево в саду, так всё увижу, далеко-далеко. Если бы я могла, то весь свет, наверно, оббегала бы, облетала бы, проплыла бы по всем морям. Вот только плавать я ещё не умею.
— А летать? — спросил незнакомец, надев очки как следует и уже через них глянув на девочку.
— Ну, летать! Полетела бы я на какой-нибудь машине! Да сейчас мне и бегать-то нельзя, — с досадой вспомнила она.
— Знаешь
— Как же это можно забыть! — даже обиделась девочка. — Что я, маленькая, что ли! Не боюсь я тоже ничего — ни крыс, ни мышей. Грома и молнии тоже летом не боялась, потому что мама рассказывала, отчего они бывают.
— Да, ты умная девочка, я вижу, — сказал незнакомец. — Ну, слушай внимательно. Это волшебные сандалики. Во-первых, они никогда не порвутся…
— Вот хорошо! — воскликнула девочка. — Я смогу бегать в них целыми днями.
— Не перебивай, — остановил её незнакомец, и девочка послушно присела и сложила руки на коленях так, как муха крылья складывает. — Ты сможешь в них бегать всюду — в саду, в лесу, по всему городу, но даже если тебе захочется отправиться куда-нибудь далеко — ну, например, в другой город — ты притронься только к первой дырочке и побежишь в них быстрее поезда. Ты сможешь так увидеть всю страну. Если попадётся тебе на пути река без моста — а ты ведь не умеешь ещё плавать, — притронься ко второй дырочке и сразу поплывёшь на этих сандаликах, как в лодочке, к другому берегу. Третья дырочка, вот эта, — на тот случай, если попадёшь в глубокий снег. Словно на лыжах побежишь, не проваливаясь.
— А летать можно? — не вытерпела девочка.
Но незнакомец не рассердился, а улыбнулся:
— Это самое главное. Для этого надо переставить застёжки. Вот так. И ты полетишь!
— Побегу, поплыву, полечу куда захочу! Увижу все наши города, все реки, все горы и даже море! Я ведь ещё никогда не видела моря!
— Вот и хорошо. Но смотри никому не давай мерить сандалики и надевать, никому о них не рассказывай и не трогай вот этой звёздчатой дырочки, что возле самого носка.
— Почему?
— Если ты их кому-нибудь дашь, то можешь сама попасть в беду, а если притронешься к звёздчатой дырочке, то очутишься в чужой стране.
— Но ведь интересно побывать в разных странах! — возразила девочка.
— Ну, знаешь, во-первых, у чужих людей хорошо бывать тогда, когда они приглашают тебя в гости. Это только у себя на родине ты везде дома.
А во-вторых, не известно, где ты можешь очутиться. Со временем я сделаю много таких сандаликов, и всем детям легко будет навещать друг друга, веселиться вместе на праздниках. Но это — когда все люди будут друзьями, а сейчас, к сожалению, ещё не так, и ты ещё слишком мала, чтобы летать всюду, где захочется. Ты должна меня слушать! — Незнакомец снова поднял указательный палец. — Ведь ни у кого и нигде нет таких волшебных сандаликов.
Девочка испугалась, что незнакомец передумает и не даст ей сандалики, и стала горячо его уверять:
— Нет, нет, я только спросила. Я всё запомнила, что вы сказали!
— Главное, — добавил он, — ничего не бойся и никогда не забывай, из какой ты страны, иначе волшебные сандалики станут обыкновенными. Ясно? Ну, тогда всего хорошего!
И он исчез так же неожиданно, как появился, а на коленях у девочки остались новенькие жёлтые сандалики.
Ещё было очень рано и, наверно, везде все ещё спали, когда девочка вскочила с постели, чтобы убедиться: не приснилось ли ей всё это. Но нет, новые жёлтые сандалики спокойно стояли возле её кровати.
«Пока нет мамы и папы, — решила девочка, — побегаю и полетаю!»
И она торопливо надела сандалики. Они были ей впору и такие удобные и лёгонькие, что даже на мизинчике, где натёрли старые туфли, нисколько не жали.
Девочка оделась, умылась, выпила чашку молока, в карманчик спрятала пирожок.
«Я побегу сейчас в лес, — подумала она. — Я так давно хотела увидеть, как просыпаются птички, и всегда опаздывала, потому что утром очень хочется поспать».
Девочка притронулась к первой дырочке и быстрее, чем на колёсиках, понеслась к лесу.
А солнце ещё только всходило, и всё было такое чистое, свежее, как девочкино лицо, только что умытое студёной водой.
Утром первыми просыпались птицы. Птицы просыпались, умывались и посылали большому розовому солнцу утренний привет. А маленькие птенчики высовывали из гнёздышек тоненькие, как спички, клювики. Птенчики были с реденьким разноцветным пушком, ещё тёпленькие и хрупкие, как яички всмятку: ведь малыши спали под материнскими крыльями.
Они пробовали свои совсем ещё слабые, как папиросная бумага, крылышки и тоже как могли подтягивали родителям:
Чик-чирик, чик-чирик! Мир велик, мир велик! Цвирь-цвиринь! Цвирь-цвиринь! Наше солнце! Наша синь! Мы поём, мы поём! Лес наш дом! Лес — наш дом!Потом просыпались мушки-цокотушки и — з-з-з — летели куда кому в разные стороны. Пчёлы — хлопотливые хозяйки — спешили за мёдом к цветам.
А цветы гостеприимно и приветливо раскрывали свои красные, оранжевые, розовые, голубые чашечки и поворачивали их к солнцу.
Над цветами летали весёлые мотыльки, такие же яркие и нарядные, как цветы, а из-под тяжёлого серо-зелёного камня, поросшего бархатным мхом, показалась тонкая пружинка-ящерица, блеснула на солнце, прошелестела в траве и снова исчезла.
На берег пруда вылезла гладкая баба-жаба, зевнула и сказала добродушно:
— Ква-ква!
Квакая, она, как всегда, выбросила язык и мимоходом проглотила какого-то незадачливого комарика.
Девочке было интересно присматриваться ко всему. Она бегала по лесу, поднималась над деревьями и увидела много такого, чего раньше не замечала: и рыжих смешных лисят в норах, и быстрых пушистых бельчат на высокой ели. В лесу было полно жителей.
Девочка со всеми знакомилась, и ей было очень весело.