Санклиты. Ловушка (для) демонов

Амеличева Елена

– Пошла вон! – прорычал я, вновь оттолкнув наглую девицу и…

Натолкнулся на взгляд Данилы Хана, который прямо-таки сочился торжеством.

– Ректор за работой! – покачав головой, он ухмыльнулся. – Или кто ты тут, Драган? Учишь всю эту нечисть навыкам боя, говорят. Выходит, физрук? А ОБЖ не преподаешь? Табуретки там строгать не учишь? – прекратил улыбаться, глаза налились злостью. – Хотя вас, упырей, впору учить строгать гробы – в Рыбинске очень даже пригодятся, там несколько десятков ни в чем не повинных людей полегло от лап вашей хваленой молодежи

новой волны!

Глава 9.1 Физрук

– Не надо по этим отщепенцам долбанутым судить обо всех санклитах! – взвилась Алика, стиснув кулачки.

– Сгинь!
– процедил Хан, метнув в нее ненавидящий взгляд.

– Да пошел ты! – отозвалась она.

– Драган, угомони любовницу, - Охотник вздохнул. – Я вообще-то с официальным визитом в твой бордель пришел.

– Алика, дверь закрой – с той стороны, - коротко бросил я и рявкнул, пресекая возражения, - живо, сказал!

Обиженная санклитка вылетела из кабинета.

– Кратко и по делу, Хан, - предупредил незваного гостя и сел за стол, с трудом унимая раздражение.

Когда Саяна не со мной, хочется крошить весь мир на оливье. И этому желанию очень сложно противостоять.

– В пятницу созываем всех для рассмотрения рыбинского дела, - явно с удовольствием сообщил Данила. – Охотники, Хранители, главы санклитских кланов – ты и Анна, Саяна в том числе, как ваш вышестоящий руководитель, Наблюдатели. Уведомление о явке на твой и-мэйл отправлено.

Уведомление о явке, видите ли! В такие моменты в Даниле явственно проглядывает отец – Шамиль Хан, и дед – кровавый комиссар НКВД. А если проигнорировать «приглашение» придти в принудительном порядке, дождусь ли черного «воронка» и товарищей с маузерами? Хотя, там будет Саяна, ради одного того, чтобы иметь возможность несколько часов ею любоваться, стоит явиться на этот шабаш.

– Ты про телефон слышал? – я усмехнулся. – Не стоило утруждаться, Хан.

– Зачем звонить, если можно придти и полюбоваться на твою несчастную рожу, Драган? – ожидаемо прозвучало в ответ. – Кстати, я вчера как раз прилетел в Стамбул, провел ночь с Саяной.

Как ни старался, не скрипнуть зубами на весь кабинет я не сумел. Не собирался принимать слова этого гада на веру, в Саяне никогда не сомневался и не собираюсь начинать. По поступкам, конечно, так не скажешь, но они продиктованы страхом потерять мое сокровище, яростью Драганов и той истовой любовью к Саяне, которая с каждым днем становится все сильнее.

– Ты заставил мою ненаглядную девочку страдать, Драган! – выплюнул Хан.

– Подбирай слова, тварь! – рывком поднялся из кресла, метнулся к нему и схватил за грудки.

С трудом удержался, чтобы не начистить наглую рожу. Лишь понимание, что именно этого Охотник и добивается, выбешивая меня, спасло. «Девочка моя ненаглядная» - удар в незаживающую рану в душе, напоминание о тех нескольких неделях, когда моя Саяна была его Саяной.

И пусть их свел тогда

лишь Закон крови и боль, которая рвала душу моей любимой в клочья, Охотник всегда будет тыкать меня носом в те дни, когда я сидел в кромешной темноте в комнате в Стамбуле. И заставлял себя дышать – той верой, которая не давала сойти с ума. Верой в то, что мой Ангел вернется, хотя бы когда-нибудь, чем десятки, сотни, тысячу лет.

И однажды она пришла. Я не поверил Ильдару, когда он, открыв дверь в мою личную преисподнюю, где я сидел в темноте, знаками показал – «Госпожа вернулась!». Скатился по лестнице кубарем, на не держащих ногах, не отрывая взгляда от ее лица, на котором только и глаза и остались.

И так стройная, она стала былинкой на ветру, исхудала настолько, что первым желанием было одно – подхватить ее на руки и тащить на кухню. Достать из холодильника все, что там есть – все то, что она любит, Ильдар закупал продукты каждый день, и накормить.

Я сжал тогда ее руку – сплошные косточки, убедившись, что это не галлюцинация измученного мозга, и душа наполнилась счастьем – как всегда, когда она рядом. До боли прикусил губу, уходя из ее комнаты, так хотелось прижаться к любимой! Варил потом любимый грибной суп-пюре Саяне, который она уплетала, заставляя меня улыбаться.

А затем был наш путь навстречу – медленно, шажок за шажочком, сводящий с ума томительный путь. Объятия, поцелуи, сводящее с ума желание и всепоглощающая нежность. Мы прошли его, снова став единым целым. Помню, как дрожал от счастья, когда она, утомленная страстной любовью, уснула в моих руках.

Я чувствовал себя так, как никогда прежде – Саяна была внутри меня. Вычерпала своего санклита до самого донышка и наполнила собой. Этому блаженству не имелось названия, да я и не хотел его знать, мечтая лишь об одном – не потерять ее вновь.

Потерял, конечно. И не раз. Каждая разлука убивала, возвращая в ад. Но мы все преодолели и были безоблачно, беспредельно счастливы – много лет.

Я усмехнулся и отпустил Данилу. У него не было всего этого. Лишь боль, воспоминания и мечты. Вкупе с пониманием, что его земные годы уходят, а Саяна остается недостижимым миражом. Мне впору жалеть Охотника. Именно эту желчь, накопленную годами, он и выплескивает сейчас, желая укусить побольнее, словно землеройка, взирающая на парящих в небесной высоте птиц, исходя завистью.

– На заседании поприсутствую, не сомневайся, - я улыбнулся и отошел от него, - а сейчас будь добр, выметайся из кабинета, у меня много работы.

Глава 10 Мое исчадие рая

Горан

Ее расписание я помнил наизусть, как и поправки, которые она внесла накануне, чтобы наверстать пропущенные занятия. Поэтому вошел в зал, чтобы хотя бы издалека посмотреть на нее, чуть позже начала тренировки – чтобы не успела выставить прочь. Саяна может, про характер моей любимой даже Йоган когда-то говорил, что она – черт в юбке!