Санктум
Шрифт:
Ангельское личико девочки стало совсем недовольным. Ее маленькие бровки упрямо сошлись на переносице, очень напомнив этим меня – мое собственное частое выражение лица. Она наклонилась вперед, вытягивая в мою сторону ручку. Ее ладошка сжималась в маленький кулачок, требуя отнести ее ко мне.
– Милая, мне тоже кажется, что она не опасна, но не стоит рисковать, - странно, но Эдвард говорил так, словно отвечает на ее вопросы, а не выдумывает это все из головы. Ах, вспомнила я, он же сказал мне кое-что… Любопытство вспыхнуло во мне с неодолимой силой, но я удержала себя на месте, не смея рисковать.
–
Девочка отняла руку от папиного лица, теперь протягивая ко мне обе руки. Открыв маленький ротик и обиженно вытянув вперед пухлые детские губки, она оглушительно заверещала.
Мы оба остолбенели от шока. Эдвард выглядел немного дезориентированным, а затем хрипло произнес:
– Белла?
– Я в порядке… - прошелестела я, стараясь не вдыхать, как он просил. – Не бойся, отдай ее мне.
С этого момента девочку невозможно стало удержать, она рвалась ко мне, ее личико стало рассерженным и нетерпеливым.
Эдвард сделал осторожный шаг ко мне, и в моем сердце вспыхнуло теплое предвкушение. Я тоже протянула руки девочке навстречу, я хотела обнять наконец свою маленькую дочь, которая, очевидно, любит меня так же сильно, как и я ее.
– Я мама, - зачем-то сказала я, когда Эдвард оказался около меня. Мои руки осторожно коснулись мягкой и горячей кожи. Пульс забился в мои пальцы, и я почувствовала исходящее от дочери тепло. Почему-то я подумала в этот миг, что моя кожа должна быть для нее ледяной. А затем меня затопила непреодолимая нежность…
С этого момента я не обращала внимания на то, что делает Эдвард. Все мое существо сосредоточилось на дочери. Я бережно прижала ее к груди и не могла не улыбнуться. Ответная улыбка была ослепительной, словно на моих руках ангелочек или как минимум маленький Амур.
– Как ты ее назвал? – проворковала я, позабыв, что мне нельзя дышать. Воздух наполнился аппетитным ароматом, обволакивающим мое лицо. Тепло, касающееся моей новой кожи, будоражило. Но жажда не беспокоила меня в этот момент. Я чувствовала, как огонь в горле стал сильнее, но этот запах больше не ассоциировался у меня с едой – ведь это была моя дочь. Моя девочка, которую я так сильно люблю, что чуть было не отдала за нее жизнь. Ребенок, которого подарил мне мой Ангел.
Эдвард растерялся, когда я взглянула на него, не услышав ответа.
– Я не называл, - прошептал он. – Я думал, ты захочешь сделать это сама…
– Девочка без имени, - я улыбнулась и снова обратила взгляд на дочь, которая теребила и рассматривала локоны моих длинных волос, как новую игрушку. А затем она потянулась и прижала ладошку к моему лицу.
Я вздрогнула, яркие образы заполнили мою голову. Это была картина женщины, лежащей на полу. Повсюду была кровь. Я едва сообразила, что это лежу я сама в доме Чарли на полу, когда узнала свое лицо. Образ был нечетким, словно стертое временем воспоминание. Образ был щедро приправлен чувством голода, как будто его испытывала я сама.
– Что это такое? – пораженно выдохнула я.
– Это ее дар, Белла, - хрипло сообщил Эдвард. – У каждого вампира есть дар. Твоя дочь умеет показывать свои мысли через прикосновение. Она показывает свое первое воспоминание о тебе.
– О, Боже… - все, что смогла выдавить я, все еще глядя на себя со стороны – растерзанную и умирающую. Я видела и Эдварда, склонившегося над моим телом в отчаянном порыве. – Ты мне расскажешь об этом поподробнее, когда я приду в себя?
– Обязательно, - пообещал он.
Тем временем картинка сменилась. Теперь я лежала на белом диване. Мое тело подрагивало, но губы были плотно сжаты. Я не могла понять, кричу я на этой картине или нет. Но образ выглядел жутковато. И теперь он был четким и ясным, и более того – наполненным переживаниями. Девочка беспокоилась за меня. Я чувствовала ее страх. Чувствовала ее любовь и сочувствие. Чувствовала ее нетерпеливое ожидание, когда мама придет в себя и перестанет страдать. Между первой картиной и второй была огромная разница. Теперь я могла прочесть все, о чем моя девочка думала в этот момент.
– Она… - я не могла подобрать слов. – Она понимает все это?!
– Да, - шепнул Эдвард. – Она развивается быстрее, чем человек. Она мыслит… сейчас на уровне четырех-пяти лет.
– Ничего себе… - признала я, глядя на следующую картинку.
Это был образ пальцев, пробегающих по клавишам. Эдвард играет на рояле. Теперь понятно, почему с него стерта пыль. Папа развлекал дочь, пока мама была «занята». Образ был наполнен детским непосредственным восторгом, и я могла услышать прекрасную мелодию, словно она звучала наяву. Жадное желание девочки не было обличено в слова, но было вполне понятно: «Еще, папа, еще!» - просила она снова и снова, когда мелодия заканчивалась на приятной ноте.
– Я так и знала, что этот рояль твой, - я улыбнулась, мечтая о том, чтобы услышать и увидеть воочию игру Эдварда.
– Мой, - Эдвард согласился, в его голосе тоже слышалась улыбка.
Но затем все закончилось. Неожиданно Эдвард ахнул и отнял ручку дочери от моего лица. Я успела только увидеть начало образа: красный пакетик, который папа протягивает ей. Я тяжело сглотнула, в то время как Эдвард строго произнес, глядя нашей девочке в глаза:
– Нет, это нельзя показывать маме.
А я задалась вопросом, как он мог это узнать, когда девочка находилась на моих руках. И ее ладошка была прижата к моей щеке?
– Позже, малышка, - сообщил он, настойчиво забирая девочку у меня из рук. Я безропотно отдала ее. – На первый раз маме хватит, хорошо?
Девочка надула губы, но затем помахала мне рукой совсем как взрослая, улыбаясь широко. Я наблюдала, как Эдвард относит ее на диван. Они выглядели так мило. Я не могла даже представить себе, что когда-либо смогу почувствовать себя настолько счастливой. Словно я в самом деле неожиданно оказалась в Раю, где исполнились все самые смелые и самые нереальные мои мечты. Ну и где мое стремление рисковать, добиваться чего-то в спорте, покорять вершины? Сейчас я бы променяла все это на одну вечность с Эдвардом и моей малышкой. Сейчас я чувствовала себя так, словно наконец обрела свое место в этом мире. Правильное место. Нашла то, что искала долго и совершенно безуспешно.