Сантьяго
Шрифт:
– Лунная Дорожка, милая, – отец Уильям словно и не услышал Каина, – не найдется ли у тебя, если ты поскребешь по сусекам, мороженого к этому роскошному торту?
– Вроде бы вы еще вчера доели остатки мороженого, сэр.
Отец Уильям опечалился:
– Но ты посмотри на всякий случай.
Она пожала плечами, направилась к кухне.
– Лунная Дорожка, – повторил Каин. – Не писал ли о ней Черный Орфей пару лет тому назад?
Отец Уильям кивнул:
– Она говорила мне об этом. Он предложил ей работу, а она отказалась. Очень независимая юная дама.
– И большая любительница путешествий. Что же она тут делает?
– А почему не спросить у нее самой? – Отец Уильям допил пиво. – Что же касается меня, – он потер пухлые ладошки, – я, пожалуй, не буду ждать, пока она найдет мороженое. – Он взялся за нож. – Отрезать вам кусок?
– Нет, благодарю.
Проповедник отхватил треть торта и переложил на свою тарелку. Бросил на него восхищенный взгляд, поднял, откусил.
– Себастьян, – лицо его светилось неземным счастьем, – вы даже представить себе не можете, от чего отказываетесь.
– По моим грубым прикидкам, от двадцати тысяч калорий.
– Проповедовать и убивать – работа тяжелая. – Чувствовалось, что говорит отец Уильям на полном серьезе. – Господь понимает, почему мне приходится много есть. Слабаку не под силу сделать то, что возлагает на меня Господь. Во всяком случае, здесь, в Пограничье.
– Я вам верю. И надеюсь, что ваши сердце и печень придерживаются того же мнения.
– Меня ведет Господь. – Проповедник набросился на торт. – Я его не подведу.
Лунная Дорожка вновь подошла к столу:
– Мне очень жаль, отец Уильям, но мороженого не осталось.
– Ты не забудешь купить его к завтрашнему обеду, не так ли? – Интонациями отец Уильям напоминал ребенка, которого жестоко обидели, незаслуженно лишив сладкого.
– Постараюсь.
– Молодец! – И он принялся за торт.
– Картофель унести, сэр?
Большая рука легла на чугунок.
– Я до него еще доберусь, дитя.
– Ты не хотела поступить коком во флот? – с улыбкой спросил Каин.
– О, нет, сэр, – серьезно ответил Лунная Дорожка. – Мне нравится моя работа.
– Отец Уильям предложил спросить у тебя, почему ты прилетела на Тихую гавань.
– Не знаю. – Она пожала плечами. – Услышала от кого-то название, и оно мне понравилось.
– И давно ты здесь?
Она посмотрела в потолок, ее губы молчаливо задвигались, считая недели и месяцы.
– На следующей неделе будет два года, сэр.
– Для тебя это рекорд, не так ли?
– О чем вы, сэр?
– Орфей говорит, что ты побывала на сотне планет.
– Он такой хороший. Посвятил мне четверостишье.
– Он сказал, что тебе нравится путешествовать по галактике.
– Все так.
– Но ты бросила якорь на Тихой гавани.
– Здесь очень хорошо.
– А на других планетах плохо?
Она пожала плечами:
– На некоторых.
– А на остальных?
– Получше. Но с этой не может сравниться ни одна.
– Что же в ней такого особенного? – настаивал Каин.
На лице девушки отразилось недоумение.
– Ничего.
– Тогда почему ты отдаешь ей предпочтение?
– Не знаю. Люди тут хорошие. Я довольна работой, домом, в котором живу.
– Достаточно, – вмешался в разговор отец Уильям.
– Вы сами предложили мне спросить ее.
– Есть разница между вопросом и допросом. Оставьте ее в покое.
Каин пожал плечами:
– Извини, если расстроил тебя, Лунная Дорожка.
– Нет, нет, сэр, – заверила его девушка. – Вы и отец Уильям очень добры ко мне.
В таверну вошел старичок, сел за столик рядом с тем, где поначалу обосновался Каин, и Лунная Дорожка поспешила к нему.
– Себастьян, – отец Уильям очистил тарелку и разрезал оставшиеся две трети торта пополам, – как я понимаю, вам пора трогаться в путь, раз человека, которого вы искали, убили?
– Похоже на то.
– Я рад, что нам удалось встретиться и поговорить.
– А вы намерены надолго здесь задержаться?
– Эта девушка так готовит, что я с удовольствием остался бы навсегда. Но, боюсь, придется улетать через два-три дня. Есть еще множество душ, которые надо спасать. Есть и те немногие, которых ждет не дождется Сатана.
– Но душа Сантьяго в число последних не входит?
Отец Уильям улыбнулся:
– Полагаю, я подумаю об этом, если столкнусь с ним нос к носу. Но мне есть чем заняться, вместо того чтобы по всей галактике гоняться за привидением.
– У каждого свой путь. – Каин поднялся.
Отец Уильям протянул запачканную шоколадом руку, Каин ее пожал.
– Занятный вы человек. Надеюсь, мы еще увидимся.
– Кто знает? – пожал плечами проповедник. – Если будет на то Божий промысел.
За дверью Каина встретила душная ночь, так что ему пришлось постоять, дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте. Три миниатюрные луны давали слишком мало света, а фонарей не было вовсе.
Городок, собственно, состоял лишь из пяти кварталов, так что Шусслер сумел приземлиться менее чем в двух милях от него. Определившись с направлением, охотник за головами двинулся по пыльной дороге, проложенной меж кукурузных полей. Гибрид, выведенный специально для Тихой гавани, впечатлял: каждое растение с двадцатью початками поднималось на десять, а то и двенадцать футов.
Издалека донеслось мычание телят. Умом он понимал, что телята эти выращены из замороженных оплодотворенных яйцеклеток, но все-таки Каин не переставал удивляться, что телята могли расти на планете, удаленной на тысячи световых лет от места зачатия.
Минут через двадцать пять он подошел к Шусслеру. Тот заметил Каина за несколько сотен ярдов и предупредительно открыл люк.
– Трехглазый Билли рассказал что-нибудь важное? – спросил киборг, когда Каин поднялся в рубку.
– Он мертв. Миротворец Макдугал убил его четыре месяца тому назад.