Сантьяго
Шрифт:
– К идеалам претензий быть не может. Да вот люди оказались не те.
– Согласен с вами.
– Так чем вы лучше их?
Сантьяго ответил не сразу:
– У меня есть к вам предложение, Себастьян. День выдался долгим. Вы убили человека, вы увидели тo, чего в Демократии еще никто не видел, наконец, вы встретились лицом к лицу с самым знаменитым преступником галактики. Вам наверняка очень жарко, вы устали, голодны. Давайте объявим на этот вечер перемирие. Мы пообедаем, получше узнаем друг друга, а завтра утром, когда вы отдохнете, я обещаю, что мы поговорим о делах, моих и ваших.
Каин долго смотрел на него, потом кивнул:
– Я думаю, обед мы можем пропустить.
– Но за весь день вы съели лишь один сандвич.
– Вы превосходно информированы.
– И напрасно вы волнуетесь. Я мог не один раз убить вас после того, как вы приземлились на Тихой гавани. И уж поверьте, я бы не пригласил вас сюда только для того, чтобы отравить.
– Логично, – признал Каин.
Они прошли в столовую, так же заваленную книгами, как и гостиная.
– Как я понимаю, вы не нанесете моим запасам такой урон, как отец Уильям. – Сантьяго покачал головой. – Сколько же он ест! Просто удивительно, что он до сих пор жив.
– Многие точно так же говорят и о вас.
– Многие думают, что я мертв. – Тут Сантьяго хохотнул. – Какие только истории не рассказывают обо мне, Себастьян! Только в прошлом году меня убивали трижды. Есть в Спиральном рукаве маленькая планета под названием Серебряная Синь. Так вот, якобы я уничтожил на ней все живое. Мне даже приписывают убийство какого-то дипломата на Канфоре Семь.
– Вы также ростом в одиннадцать футов, а волосы у вас оранжевые.
– Правда? – заинтересовался Сантьяго. – Такого я о себе не слышал. – Он пожал плечами. – Такова цена анонимности.
– Какая тут анонимность? Сотни людей всю жизнь пытаются выследить вас и убить.
– А я, однако, перед вами, живой и здоровый. Потому что никто не знает, как я выгляжу и где живу.
– Может, вам все-таки развеять некоторые мифы и легенды, которые пачкают ваше имя?
– Чем больше преступлений приписывает мне Демократия, тем больше усилий тратит она на меня, а не на те народы, которые не могут защитить себя сами. Но что же мы опять о делах? Мы-то собирались отдохнуть.
– Я не возражаю.
– Дела оставим на завтра. Времени у нас хватит. Не желаете поговорить о литературе?
Каин пожал плечами:
– Как вам будет угодно.
– Хорошо. – Из кухни появились двое молодых мужчин, поставили на стол тарелки с супом. – Вы читали Танбликста?
– Даже не слышал о нем.
– Это не человек. Канфорит. Потрясающий поэт.
– Поэзия никогда меня не интересовала.
– Прекрасный суп, – отметил Сантьяго после первой ложки. – Отец Уильям уговорил бы всю кастрюлю.
– Очень хороший, – согласился Каин.
– Я тут перечитывал романы, написанные до того, как наши предки покинули Землю, – продолжил Сантьяго. – И особенно проникся к Диккенсу.
– «Дэвид Копперфильд»? – предположил Каин.
– Ага! – улыбнулся Сантьяго. – Я знал, что вы образованный человек.
– Я лишь сказал, что читал этот роман. И не говорил, что он мне понравился.
– Тогда позвольте порекомендовать вам тот, что я только что закончил. «Повесть о двух городах».
– Может, попробую прочитать его завтра. Если мы еще будем говорить.
– Обязательно будем, – заверил его Сантьяго. – Вы вот спросили, что отличает меня от других революционеров, с которыми вы шли в бой. Завтра мы все подробно обсудим, но намек, если хотите, я могу дать вам прямо сейчас.
– Слушаю.
– Дело, ради которого я кладу все силы, было обречено на неудачу еще до того, как я вступил в борьбу. – И загадочная улыбка осветила лицо Сантьяго.
Каин еще обдумывал эти слова, когда поднялся из-за обеденного стола и прошел в гостиную, чтобы поговорить о литературе с королем преступников.
Глава 23
Гора есть из золота. Там он живет.
Нрав – как огонь, сердце – как лед.
С вершины исходят веленья его.
Почти уж властитель он мира всего.
Никакой золотой горы, разумеется, не было и в помине, но Каин никогда не видел столь прекрасной фермы.
Тысяча восемьсот акров, аккуратные, ухоженные поля пшеницы, кукурузы, сои, пастбища, речушки, озерца.
– Наличие холмов снижает эффективность использования пашни, – говорил Сантьяго. Мужчины сидели на веранде, обозревая окрестности. – Однако риэлторы всей галактики уже усвоили прописную истину: чем красивее пейзаж, тем меньше отдача от земли. Идеальное поле должно быть ровным как стол. – Он вздохнул. – Но мне хватило одного взгляда, чтобы влюбиться.
– Тут царит покой, – согласился Каин.
– У меня сердце кровью обливалось, когда я отдавал приказ выкорчевать деревья, росшие на полях. Но лучшую рощу я сохранил. Около нее и построили дом. – Сантьяго указал на два ближайших дерева. – Там я часто вешаю гамак. Люблю полежать в нем, потягивая что-нибудь ледяное из высокого стакана, чувствуя себя настоящим сельским джентльменом.
– Странный вы революционер, – отметил Каин.
– Революция моя тоже странная.
– Почему?
– Почему странная? – спросил Сантьяго.
– Почему вы ведете эту неравную борьбу?
– Потому что кто-то должен ее вести.
– Не очень-то веская причина.
– Лучшей не найти. Первая обязанность власти – налагать свою волю. Первая обязанность свободного человека – сопротивляться насилию.
– Это я уже слышал. Старая песня.
– Но пели ее люди, которые жаждали власти для себя, люди, которые хотели реформировать свои планеты и даже Демократию.
– А вы этого не хотите?
– Реформировать Демократию? – Сантьяго покачал головой. – Как только вы приобретаете власть, вы становитесь тем, против кого боролись. – Он помолчал. – Кроме того, я реалист и понимаю, что такое просто невозможно. У Демократии больше боевых звездолетов, чем у меня людей. И она будет править через тысячи лет после того, как мы с вами умрем.