Сантьяго
Шрифт:
– А что я говорил? – обратился Хасинто к Сантьяго.
– Мы это уже проходили, – раздраженно бросил Сантьяго. – Я не желаю быть пленником на собственной планете. – Он ускорил шаг, Каин и Хасинто чуть отстали.
– Извините, что вовлек вас в наш спор, – тихо проговорил Хасинто. – Но он не разрешает привозить на Тихую гавань новых людей.
– А сколько их здесь?
– Всего?
– Не считая докторов, инженеров, техников.
– Человек пятьдесят.
– А на ферме?
– Пятнадцать, считая его.
– Ангела это не остановит.
– Надежда только на вас.
– Я еще не сказал, что останусь.
– Тогда, может, отец Уильям…
– Я в этом сомневаюсь. – Каин помолчал. – Между прочим, я могу дать вам еще один профессиональный совет.
– Внимательно слушаю.
– Если вы покинете Тихую гавань, перекрасьте волосы.
На лице Хасинто отразилось изумление.
– Перекрашу. Благодарю вас.
Они догнали Сантьяго, и остаток пути прошли втроем. Сантьяго по ходу показывал Каину достопримечательности фермы. Отец Уильям дожидался их на веранде.
– Доброе утро, Сантьяго, – поздоровался проповедник. – Привет, Себастьян. Вам здесь нравится?
– Есть такое.
– Вы ладите с хозяином?
– Вроде бы да.
– Рад это слышать.
– Я в этом не сомневался.
– Как я понимаю, вы приехали, чтобы поговорить с Себастьяном, – вставил Сантьяго. – Если хотите, мы оставим вас наедине.
– В этом нет необходимости. – отец Уильям усмехнулся. – Я здесь, чтобы передать послание от вновь прибывшего.
– Ангел? – Каин разом подобрался.
Сантьяго покачал головой:
– Он еще в системе Кантрелла.
– Тогда от кого? – спросил Каин.
– Ознакомьтесь. – Отец Уильям протянул ему сложенный лист бумаги. Писал Веселый Бродяга элегантным, каллиграфическим почерком.
Веселый Бродяга приветствует своего партнера, Себастьяна Каина, и приглашает его на аперитив в таверну «Ячменное зерно» в четыре часа сего дня, дабы возобновить дружеские отношения и поговорить об общих делах.
Каин положил бумагу на стол:
– Бродяга, это точно.
– Молчаливая Энни рекомендовала мне убить его, благо была такая возможность, – заметил Сантьяго. – У меня такое ощущение, что мне следовало к ней прислушаться.
– Будет ли ответ? – спросил отец Уильям.
– Я вручу его лично, – мрачно бросил Каин.
Глава 24
Грабитель, убийца… Чего ж вам еще?
Смертельный предъявит он недругам счет.
Злопамятен, зол он, силен и жесток.
Подступит неслышно – и жмет на курок.
Черного Орфея редко что ставило в тупик, но такое случилось, когда Веселый Бродяга, его друг, отказался сказать ему что-либо о Сантьяго, даже не пожелал описать ему внешность короля разбойников. А в том, что Бродяга лично знал Сантьяго, бард не сомневался: он подслушал разговор двух его помощников. Однако говорить на эту тему красноречивый преступник отказался наотрез.
Если смотреть с колокольни Бродяги, его действия полностью укладывались в рамки логики и здравого смысла. Однако никто – ни Черный Орфей, ни отец Уильям или Вера Маккензи – не понимал, что деньги для него не более чем инструмент, средство достижения цели, а целью являлась его коллекция произведений инопланетного искусства. И его отношение к Сантьяго строилось не на верности или дружбе. Он исходил из того, что живого и свободного Сантьяго можно каким-то способом уговорить расстаться с принадлежащими ему шедеврами, а вот Сантьяго плененный становился собственностью Демократии вместе со всем, что принадлежало ему.
Был и третий вариант: Сантьяго мертвый. И Бродяга прилетел на Тихую гавань, чтобы его и обсудить.
Он сидел в таверне, пил ледяной коктейль из экзотических напитков, доставленных с Антареса и Ранчеро, и изредка бросал восхищенные взгляды на Лунную Дорожку. Плохо причесанные волосы и обтрепанная одежда не скрыли от него красоты ее лица и стройности фигуры.
Он достал из кармана прозрачный кубик и несколько минут разглядывал замурованного в нем сине-белого паучка, украшенного драгоценными камнями.
И только засунул кубик в карман, как в таверну вошли Каин и отец Уильям и направились прямо к нему.
– Добрый день, Себастьян. – Бродяга дружелюбно улыбнулся. – Я вижу, вы получили мое послание.
Каин сел напротив него:
– Чего тебя сюда принесло?
– Одну минуту. – Бродяга поднял руку. – Сначала позвольте вручить подарок вашему шоферу.
– Это ты обо мне? – усмехнулся отец Уильям.
– Совершенно верно. Лунная Дорожка!
– Да, сэр?
– Пожалуйста, принесите подарок отцу Уильяму.
Девушка скрылась на кухне, чтобы принести на огромном подносе гуся, запеченного с яблоками, в сметанном соусе, обложенного жареным картофелем.
– Куда мне поставить его, сэр? – спросила Лунная Дорожка.
– Как можно дальше от этого стола. – Бродяга улыбнулся отцу Уильяму, который голодными глазами смотрел на гуся. – Я бы хотел поговорить с моим партнером наедине. А вам в это время будет чем занять рот.
– Я даже не буду обижаться на твою последнюю фразу, потому что это подарок истинного христианина. – Потирая руки, отец Уильям поспешил к столу, на который Лунная Дорожка поставила поднос. – Я думаю, к нему надо добавить кувшин пива. – Взмахом руки он остановил протесты девушки. – Я помню наш вчерашний разговор, но Бог понимает, что плоть слаба. На диету я сяду в понедельник.
– И будете ее придерживаться?
– Пока не вмешается провидение.
Она недоверчиво посмотрела на проповедника, но пиво принесла, и мгновение спустя отец Уильям, забыв обо всем, набросился на гуся.
– Как приятно увидеть вас вновь, Себастьян. – Бродяга понизил голос, дабы его слова не долетали до соседних столиков.
– Хотелось бы мне сказать то же самое. Так как ты тут очутился?
– Все просто. Вы шли по следу контрабанды, Ангел – по следу денег. Я выбрал самый легкий путь – пошел по следу охотников за головами.