Саоми
Шрифт:
— Мне нужно как можно скорее уйти отсюда.
— Почему это?
— Надо показаться где-нибудь в другом месте, чтобы слуги императора не пришли за мной сюда, в лес.
— А почему это ты решил, что они обязательно придут? — едва задав вопрос, я поняла, что сморозила глупость. Ну конечно, где еще искать сбежавшего саоми, последнего из выживших, как не в его родных северных лесах? Если император не дурак — а ученик нашего Учителя не может быть дураком — он догадается.
— Придут. Рано или поздно.
— Да ты о себе высокого мнения, — пробормотала я. — Неужели у императора
Ярат услышал. Обиделся? Вряд ли, выражение его лица не изменилось. Я попыталась снова найти взглядом белку: слышала шорох в ветвях, но зверька так и не увидела. И в это время в голову пришла новая мысль, которая заставила меня встревожено обернуться к собеседнику.
— Ярат, скажи, а мог Учитель сказать императору о том, что есть другой лучший ученик, которого правителю стоит опасаться?
— Не знаю. Не должен был.
Нет, ну опять это "не знаю"!
— Очень жаль, потому что как раз это хорошо бы знать наверняка! Если сказал, то император мог уже давно найти этого самого лучшего ученика и убить. Или переманить на свою сторону. Или… в общем, он мог сделать что угодно, и тогда все наши поиски, все усилия попросту будут напрасны! Слышишь?
— Слышу, — Ярат поднялся с лавки. — Я думал об этом. Да, Инга, нам остается только надеяться на то, что Учитель ничего не рассказал. Или на то, что можно победить императора, объединив остальных учеников, потому что даже лучший из лучших вряд ли справится в одиночку.
Охотники так ни разу и не приблизились к лесному дому, но Айлан не отпускал сестру никуда, да и сам старался надолго не отлучаться, потому как боялся вверить охрану своего жилища Ярату. Не потому, что не доверял — опасался, что кто-нибудь из незваных гостей узнает беглеца.
Ярат старался хоть как-то отплатить за гостеприимство, но работы для него находилось мало, и вскоре дрова были заготовлены на месяц вперед, если не больше. Нэлия устроилась на широкой лавке под окном, разложила шитье на коленях. Сколько раз Ярат проходил мимо окошка, столько замечал огненные блики в гладко зачесанных волосах девушки. Хотелось зайти внутрь, сесть напротив и смотреть, как ныряет вниз-вверх иголка в тонких, проворных пальцах, как ложится на щеки мягкая тень от пушистых ресниц… но Ярат, стараясь не оборачиваться к окну, проходил мимо. И с тяжелым сердцем ждал вечера.
Он уже решил, что уйдет завтра, ближе к ночи. А сегодня скажет. И тогда Нэлия напечет ему в дорогу пирожков, хоть он об этом и не попросит, Айлан вызовется проводить до края леса, но… с сожалением поймет, что не сможет, потому что нельзя оставлять сестру одну — вдруг постучит кто посторонний, а то и вовсе без стука вломится? Времена такие нынче.
А еще Инга наверняка не захочет остаться. Можно даже и не спрашивать. Но он обязательно спросит — вдруг случится чудо, и Инга решит остаться в лесном доме, у Айлана и Нэлии.
Можно бы, конечно, уйти, не сказав Инге ни слова, но Ярат справедливо предполагал, что, обнаружив его исчезновение, девушка не придумает ничего умнее, как потихоньку собрать узелок и последовать за ним. В Орхану. Сам ведь проболтался, и теперь — все, никуда от нее не денешься.
Вечером Ярат все сказал. И объяснил почему. Его отговаривали. Это было и приятно, и одновременно больно, потому что очень хотелось согласиться и остаться здесь, в уютном доме, с приятными людьми, в родном лесу. Но нельзя, нельзя ни в коем случае.
— И куда пойдешь? — спросил Айлан.
— Мы пойдем в Орхану, — быстро ответила Инга, и брат с сестрой повернулись к ней. Ярат усмехнулся в ответ на прозвучавший в ее голосе вызов — Инга явно давала понять, что одному ему уйти нечего и надеяться.
— Как, и ты? — удивился Айлан.
Девушка важно кивнула и, как ни в чем не бывало, продолжила трапезу.
Следующий день прошел в сборах. Нэлия действительно пекла пироги, а после обеда принесла Ярату наскоро перешитую по нему одежду брата.
— Вот, возьми.
— Спасибо, — Ярат осторожно принял из ее рук прохладную от чистоты ткань. Девушка повернулась, ее волосы взвились жаркой волной и опали. Мелкими, торопливыми шагами невысокая Нэлия прошла по иссохшему травяному покрову и скрылась за углом дома, едва не столкнувшись на повороте с Ингой.
А вечером они ушли. Айлан и Нэлия не провожали — стояли на пороге и смотрели вслед, пока их силуэты не растворились в темноте.
С самого начала нашего путешествия я не помню, чтобы Ярат проявлял веселость, но именно сегодня он показался мне особенно грустным. Наверное, очень не хотел уходить из родных мест. И я его понимала. Если б не постоянная угроза, не ощущение того, что враг дышит в спину… Возможно, я тоже попыталась бы отложить мою месть на более долгий срок, а после забыть о ней.
Но у него осталась его Родина, ради которой он, наверное, был готов на многое. У меня же осталась только память, и за это я собиралась мстить. Я еще не знала как: может, чужими руками, может, с помощью того самого таинственно лучшего ученика… Как-нибудь. Потому что мысль о мести не давала расслабляться, задумываться о будущем, которого я не видела и не могла себе представить.
Мы спускались долго. Ночь выдалась светлой — половинка луны на небе и звезды, множество звезд… Тропка, на которую мы вышли — удобная, натоптанная — плавно извиваясь, вела нас вниз. Она становилась все более пологой, и все реже встречались на пути ущелья и обрывы, сменяясь плавными склонами балок. Ярат спешил, я это видела. И выйти из леса хотел непременно в темноте, чтобы оказаться подальше отсюда и скорее иметь возможность заявить о себе, отвлечь внимание от зеленого уголка, где жили двое его чудом уцелевших сородича.
Весь день до обеда я провела на ногах, а потом, быстро перекусив, забралась под уютно развесистый куст и уснула. Что будет делать Ярат и собирается ли он спать — меня не интересовало. Проснувшись в вечерних сумерках, я подумала сперва, что сон продолжается, потому что рядом с Яратом, чью спину я видела неподалеку, сидели две большие кошки — рыжая и черная. Видно почувствовав мой взгляд, обе почти одновременно обернулись, и Ярат оглянулся. Его рука гладила шелковистый бок черной кошки.
— Выспалась? — спросил он.