Сапфир. Сердце зверя

Синякова Елена

– На войне все средства хороши, - просто пожал плечами зеленоглазый, не слишком то испугавшись, когда третий зверь хмуро свел брови:

– Надеюсь, ты осознаешь, что теперь я обязан убить и тебя? И в этот раз никаких просьб и отсрочек! Можешь привести хоть всю свою сумасшедшую семейку – тебе это не поможет.

– Семья не при чем. Я знал, что делал. Просто сначала помоги нам, а потом сделаешь то, что должен.

– Нет никаких «нас»! – рявкнул мой зверь, кажется, даже не пытаясь прислушаться и понять, о чем говорили двое новых зверей.
– Проваливайте оба на хрен

и решайте свои вопросы в другом месте!

Франки был злее, чем еще пару минут назад, буквально олицетворяя ярость всего мира и очевидно не собираясь останавливаться, даже если против него теперь могли выступить сразу двое.

– Послушай. Мы не враги тебе, - начал было зеленоглазый вполне миролюбиво, но я буквально кожей ощущала, как ощетинился от этих слов Франки, пока его удивительные темно-синие глаза полыхали в ночи злобным недоверчивым пламенем, грозясь сжечь всех и всё на своем пути.
– Вполне может оказаться, что мы преследуем одни и те же цели.

– Сказать вам, куда засунуть ваши цели?

Зеленоглазый хмыкнул, почему то, не обижаясь и глядя на Франки как-то по-доброму, словно мог понять его, как никто другой, даже несмотря на то, что он показывал колючки и нарывался на неприятности:

– Ты - истинный Кадьяк. Горячий, импульсивный, резкий. Твоя огненная кровь кипит от праведного гнева и ярости, твоя душа в огне и нет такой силы, которая способна усмирить этот огонь сейчас. Ты похож на моего сына…

Я затаила дыхание, во все глаза глядя на этого мужчину, про которого невозможно было подумать, что у него может быть сын, может быть даже такого же возраста, как Франки, и буквально слыша, как клацнули зубы Франки от услышанного.

Ему было больно.

Тема отца заставляла его нервничать так отчаянно, что я понимала только одно – уэтой истории был печальный конец, острый и жалящий его сердце до крови.

– Ты не обязан верить мне…

– И слушать твою брехню тоже, потому что не хуже тебя знаю, чему учат, и как готовят таких как мы в лабораториях! – хищно и пронзительно сощурились глаза Франки.
– В одном мы едины! Только в том, что ходим на поводке и нет шанса сделать иного!

– Шанс есть всегда, - твердо и уверенно кивнул зеленоглазый, вдруг протягивая руку вперед, и показывая свое запястье, но как бы я не приглядывалась, стараясь сфокусировать взгляд в полумраке ночного леса, освещенного лишь светом большой луны, а не увидела совершенно ничего. В отличие от Франки и того второго, мужчины сначала прищурились, а затем явно немало удивились.

– Я был в лаборатории еще тогда, когда тебя и на свет не планировалось, - спокойно продолжил зеленоглазый, опуская руку.
– Согласен, что в сороковые годы наука была довольно примитивной в отношении нам подобных, и всё это научное сообщество долгие годы пыталось просто удержать нас в цепях, но уже тогда мы могли выжить лишь когда были все вместе. Плечом к плечу.

Сороковые годы?!

У меня дернулся глаз! Честно!

И пока что не получалось определить предполагаемый возраст этого зеленоглазого, потому что выходило что-то за гранью возможного!

Жаль, что Франки на эту тему даже не задумывался, продолжая

разъедать его своим холодным, презрительным взглядом, весьма красноречиво говорившим, что он не верит ни единому слову, и мрачно хмыкнул:

– Можешь заливать сколько угодно. Пока я не чувствую тебя, так же, как и ты меня, можно врать без зазрения совести даже себе подобным.

– На твое счастью, мои слова не ложь. И свою кровь я испортил сам, ради некоторых целей, а не потому, что был подопытным в лаборатории.

Франки сжал свои прекрасно очерченные пухлые губы, снова прищурившись недобро и тяжело, словно пытался проникнуть в мозг зеленоглазого, не в силах ощутить его эмоции, пока я отчаянно пыталась понять суть произнесенных слов и как-то связать их воедино. К сожалению, на данный момент информации не хватало просто катастрофически!

– Сделал это, чтобы стать невидимым для себе подобных? Не слишком то благородно для того, кто не врет, - сухо и язвительно отозвался Франки, хотя, надо было отметить с огромным облегчением, что теперь он выглядел более собранным и спокойным, хоть и продолжал смотреть на двоих новых зверей, не скрывая своего недовольства.
– Кажется, вы друг друга знаете?

– Доводилось встречаться, - сухо отозвался тот, что был в майке и не двигался все это время, словно прислушиваясь, но успевая наблюдать и за двумя черноволосыми.

– Скажешь, что и ты сбежал в сороковые годы? – все так же насмешливо дернул бровью Франки, совершенно не боясь ярости того, кого лично я не могла понять даже на каких-то инстинктах.

– Мне подобных невозможно поймать простым людям, сколько бы их не было.

Мой зверь только усмехнулся, явно не веря и этому, садясь на землю и выгнув брови, не менее насмешливо продолжить:

– Я смотрю у нас тут своя тусовка образовалась. Как будем называться? Неуловимые мстители? Ладно. Я – лабораторный эксперимент. Этот, - кивнул на зеленоглазого громилу, намутил что-то с кровью и поэтому невидим для остальных. А ты?

– А он герой наших легенд, о которых ты, наверное, даже и не слышал.

– Охренительно мать вашу. Люди икс нервно курят за вон тем деревом и рыдают навзрыд, скептично и мрачно отозвался Франки, показывая, что он по-прежнему не верит ничему и никому.

Но ведь это было так важно, что теперь рядом с ним были ему подобные!

Я не представляла, кем были эти двое, но почему-то мне хотелось верить, что они смогут стать надежной опорой, в войне с моим отцом. Не обязательно дружить и целоваться в десны! Но не зря ведь наши мудрые предки сказали очень верную фразу: враг моего врага – мой друг.

– …не важно какие вы, важно, что вы можете помочь друг другу, - осторожно и как можно тише проговорила я, заранее зная, что они все равно услышат, но в этот раз посмотрев в глаза каждому из мужчин, не чувствуя себя больше в опасности, но смиренно зашагав к Франки на его резкое и властное: «Иди сюда!»

– Так кто твой отец, Мишка?

И снова эти хищные зеленые глаза стали настолько тяжелыми и прилипчивыми, что я силой заставляла себя стоять на месте и держать плечи расправленными, даже если в груди было больно.