Сапфир. Сердце зверя

Синякова Елена

– Что ты сделала с кровью, глупая?

– Нефрит научил, - нервно и быстро пожала девушка плечами, было весьма очевидно, что она чувствует себя неловко рядом с этим мужчиной, но стоически держалась рядом.Япочему-то улыбалась, наблюдая за ними, хотя и мало что понимала в происходящем. Наверняка я видела только одно – они друг друга определенно знали до этой встречи, и, кажется, между ними мелькали искры, как бы мужчина не сдерживался, а девушка не сторонилась его.

– Зачем ты пошла за мной? – лукаво выгнулась черная бровь зеленоглазого, когда он снова сделал шаг вперед к и без того смущенной девушке, что пыталась

сохранять дистанцию, явно стараясь не реагировать на томные мурчащие нотки в его голосе, когда буркнула в ответ:

– Я хотела помочь нашему роду!

Быстро покосившись на Франки, который смотрел на меня недовольно и тяжело, я все равно не смогла проглотить своей глупой улыбки, наблюдая за этими двумя и снова ощущая какую-то совершенно нездоровую радость, что теперь в компании зверей прибыло, даже если не верила в то, что девушка может быть одной из них.

Сомнения развеял Франки, который хмыкнул, недоверчиво и недовольно глядя на девушку:

– Не знал, что в роду Кадьяков есть девушки.

– Я тоже не знал, пока не увидел ее, - обернулся зеленоглазый к нам, с трудом заставляя себя оторвать ненасытные глаза от красавицы с шикарной косой и точеными чертами белоснежного лица и вставая так, словно пытался защитить ее от Франки, который по-прежнему не пылал дружелюбием, или хотя бы верой, в слова ему подобных.
– Она единственная в своем роде и больше таких нет. По крайней мере, в нашем роду уж точно.

– Твоя подружка? – язвительно поинтересовался Франки, мне захотелось дать ему пинка под зад, чтобы он стал хотя бы чуточку доверчивее и радушнее, видя, как поджала недовольно губы девушка, а зеленоглазый хмыкнул, выдыхая:

– Боюсь, что нет. Но раз она теперь с нами, то определенно может помочь.

– Интересно чем? Соблазнить кого-нибудь из врачей?
– сухо и колко буркнул Франки, на что зеленоглазый лишь широко улыбнулся, даже не пытаясь скрыть своих клыков и промурлыкав:

– Устроить фееричное месиво из тех, кто не ожидает от девушки боевых навыков.

– Ну, если все наконец собрались, то может перейдем ближе к делу? – сухо и сосредоточенно отозвался тот, что в майке, в очередной раз не выказывая никаких эмоций, но глядя так, словно был не удивлен и наперед знал все, что произойдет здесь.

– Рад за вашу дружную компанию, а нам пора. Дела не ждут, - скупо и холодно отозвался Франки, схватив меня за руку и зашагав прочь с поляны, упрямый и недовольный, так и не поверив никому.

– Мы можем помочь друг другу, - тут же прямо перед нами оказался зеленоглазый, не пытаясь остановить, но и перекрывая дорогу, что явно грозило новой стычкой и мордобоем.
– Ты не обязан верить нам…

– Я и не верю! – рявкнул Франки, заслоняя меня собой и снова полыхая тем жаром, который всегда отдавал бедой.
– Поэтому в последний раз говорю – уйди с моей дороги, или ты пожалеешь, старик!

Глаза мужчины стали тяжелыми и хищными, хоть в них и осталась искорка лукавства, когда тот встал нос к носу с гневным Франки, проговорив удивительно мягко, но не скрывая сквозившего предупреждения в своем бархатном голосе:

– Послушай меня, сынуля. Я не нянька сопливым подросткам, которых отцы не научили уважению к старшим, и не психолог, чтобы заниматься твоими внутренними проблемами с недоверием к собственному роду, но если я скажу, что эта девочка пойдет со мной, то так оно и будет.

Не вынуждай меня!

Франки улыбнулся хищно и злобно, словно принимая вызов, в его глазах отчетливо читалось: «А ты попробуй и узнаешь!»

– Я всегда мечтал быть частью нашего рода, - вдруг ответил Франки хмуро и сдержанно, но я все равно чувствовала боль, которая сквозила в каждом произнесенном слове, надеясь, что это слышал и зеленоглазый, даже если они действительно не могли ощущать эмоций друг друга, оставаясь наглухо закрытыми книгами. - Всегда надеялся служить нашей крови. Даже пытался сбежать пару раз, в поисках себе подобных в лесах. Но папа останавливал меня и возвращал домой. Он говорил, что если нас найдут, то просто убьют как предателей, не глядя на нашу чистокровность, лишь потому что он пытался жить иной жизнью и не оставил меня в лесу.

– Скажи, он был не прав? – взгляд Франки стал разъедающе тяжелым и насмешливым, но безрадостным.
– Если я бы пришел к вам много лет назад, вы бы приняли меня, как заблудшего сына в свои ряды, позабыв о кровавых правилах и законах?

Зеленоглазый молчал, чуть дрогнув своими черными ресницами, не отвечая ничего, но сейчас молчание было страшной правдой, которую только что поведал Франки, хмыкнув мрачно и язвительно:

– А теперь скажи мне, о каком доверии может идти речь сейчас, если я изгой и предатель для своего рода просто по факту рождения?

Я все еще не понимала, о чем именно говорят мужчины, но чувствовала только одно – я была всеми фибрами души за своего плохиша и дебошира Франки, нутром чувствуя, что он настолько отвык доверять окружающим, что стал настоящим зверем в прямом смысле этого слова.

Вы пробовали когда-нибудь погладить ёжика?

Нет? И не стоит этого делать!

Потому что дикие животные ласку не приемлют и могут знатно покусать, совершенно не впечатлившись вашими добрыми намерениями и глазами, полными умиления. Им прекрасно живется без вашей еды, вашей ласки и вас самих, в том числе.

Франки был именно такой – дикий, замкнутый, колючий, не привыкший, чтобы его трогали и уж тем более лезли в душу, это он воспринимал в штыки как этот самый ёж, выпуская свои колючки во все стороны и поверьте, лучше было присмиреть и успокоиться хотя бы потому, что если этот «ёжик» укусит, то в живых вы не останетесь наверняка!

Наверное, этого не следовало делать, но я обхватила его горячую большую ладонь двумя руками, чуть сжимая и молчаливо пытаясь показать, что я с ним. Всегда. Всегда за него. Даже если мне придется вырвать сердце из груди и разорвать его на части, одну бросая в огонь, потому что понимала, что папа в этой истории был главным злодеем…быть на стороне правды было мучительно больно. Но иного выбора быть не могло. Нельзя идти по тонкой линии черного и белого, потому что в такой ситуации не может быть нейтралитета.

Франки напрягся еще сильнее, даже если не смотрел на меня, продолжая разъедать злобными глазами мужчину, который чуть нахмурился и словно на секунду задумался не уверенный стоит ли произносить следующие слова, но в конце концов проговорил уверенно и твердо:

– Я Бер Карат. Старший сын покойного, великого и мудрого правителя рода Кадьяков – Бера Гранита. И я клянусь тебе нашей кровью, данной праотцом, что настал твой час послужить роду славную службу и стать частью нашей семьи.

Это было черт побери сильно!