Сапфир. Сердце зверя
Шрифт:
– Пули усиленные. Я видел такие только у той охраны, которая прикрывает лабораторию.
– Откуда у тебя этот пистолет? – покосился Карат на Марса, не пытаясь пока взять в руки патроны, чтобы рассмотреть их внимательно и тщательно.
– Взял у охраны того типа, который пришел за Мишкой.
— Значит и они знают про нас, - выдохнул я, видя, как Карат нахмурился еще сильнее, явно что-то быстро и сосредоточенно обдумывая.
– Эмир и отец Мишки когда-то были партнерами по бизнесу, - снова заговорил Марс, протягивая мне патроны, чтобы я мог рассмотреть их лучше.
– Правда продлилось это не долго. Затем последовал громкий судебный процесс с разделом фирмы.
– Возможно, что среди охраны Эмира есть нам подобные? – сосредоточенно посмотрел я на Марса, в свою очередь протягивая патрон молчаливому и задумчивому Карату, когда Палач только отрицательно покачал головой:
– Мой брат давно присматривает за этим типом. Если бы в его окружении были Берсерки, мы бы уже знали.
– Если они не в охране, то могут быть где-то в доме, как средство защиты от нам подобных, но со стороны отца Мишки, - отозвался Карат, вдруг посмотрев в мои глаза на удивление тепло.
– Именно поэтому мы не могли рассказать об этом плане твоей девочке. Её эмоции слишком сильные и сочные, чтобы их можно было пропустить и не заметить нам подобным. А если рядом с Эмиром есть Беры, то они сразу бы почуяли обман и поняли, что она оказалась в его руках не случайно. Планы мистера Робстона сломаны. Его дочь оказалась в руках врага, а зверь выполнил то, что должен был. Теперь он в смятении и озлоблен, а злость всегда ведет к ошибкам, Сапфир.
Я хмуро покосился на Карата, понимая, что в данном случае речь шла не только об отце Мишки, но в этот раз промолчал, думая теперь о другом.
– Он не придет сам. Не станет так рисковать. Скорее отправит все свои силы.
– Пускай отправляет. Люди нам нужны лишь для информации и не более, а если придут Берсерки, то мы просто переманим их на свою сторону и освободим из лабораторий раз и навсегда.
– пожал плечами Карат в ответ так, словно это было настолько же просто, как сказать.
– Думаешь всё так просто? – в этот раз нахмурился даже Марс, явно не разделяя мнения нашего хитро мудрого Кадьяка, который сейчас выглядел так, словно все будет идти строго по задуманному плану, без единой помарки.
– Ты ничего не знаешь о современных лабораториях, Карат, можешь мне поверить, они разительно отличаются от тех, в которых когда-то содержали тебя.
– …откуда это может знать тот, кого люди не могут поймать, сколько бы их не было? – не без язвительности поинтересовался я сухо, прекрасно помня его же слова, покосившись на Марса, который не обратил внимания, ни на мой тон, ни на вопрос и продолжил:
– Люди очень быстро поняли, что тех, кого они прозвали «зверолюди» невозможно одолеть силой и держать у себя оружием. Им это было просто неподвластно. Поэтому в первую очередь использовали сильнейшие снотворные и всевозможные психотропные препараты. Сейчас же это обрело новую усовершенствованную формулу во всем, начиная от строения клеток, и заканчивая оружием. Скажи, - обернулся Марс ко мне, глядя как всегда спокойно, когда совершенно невозможно было ни почувствовать, ни понять, ни увидеть его истинных эмоций.
– Что ты можешь рассказать о лаборатории в целом? Как им удавалось держать тебя столько лет, зная, что ты чистой крови и одного из самых сильных родов?
– Может мы последуем за кортежем и проследим, куда увезут Мишку? – прорычал я злобно, готовый кинуться, вперед и едва удерживаясь на месте лишь потому, что понимал: Марс не даст мне сделать этого и дело снова закончится потасовкой.
– Нам нет необходимости светиться всем вместе, пока мы не можем сказать наверняка что знает о нас и наших возможностях этот Эмир, - опять до раздражения
– Мой брат лучший среди нашего рода в слежке. Как только Мишка будет доставлена в определенное место, он тут же сообщит все координаты нам.
Сдержать рычания не получилось.
Я был в бешенстве оттого, что не мог находиться рядом с ней прямо сейчас, даже если она не могла меня видеть. Вместо этого вынужденный рассказывать о лабораториях все, о чем только мог вспомнить, хитроумному Карату, который слушал так, словно впитывал в себя каждую букву, и Марсу, который, как оказалось не был таким уж простачком, каким мог показаться на первый взгляд, со своим ясным взором и умилительно сдержанным голосом.
– Решетки и цепи используют лишь на первоначальном этапе, когда пытаются сломать, - хмуро и максимально скупо рассказывал я, пытаясь держать себя в руках, чтобы не сорваться, и не побежать снося все на своем пути в поисках Мишки, чьи эмоции я ощущал до сих пор, как бы далеко и быстро ее не увозили от меня.
– Для сдерживания пускают кровь и ставят уколы с какой-то дурью, от которой невозможно мыслить или двигаться. Когда считают, что цель достигнута, то переводят в саму лабораторию. Там клетки похожи на большой аквариум с койкой. Через отверстия в потолке каждые пару часов пускают какую-то хрень, чтобы сила не возвращалась, и мы не могли пробить стены. Я пробовал много лет. Не получилось.
– Что они делали с тобой?
– тихо заговорила Звезда, впервые подав голос и кивая на меня, явно имея в виду множество моих шрамов, которые расходились по всему телу, словно следы от удара молнией, только совершенно бесцветные.
– Я не знаю, - еще более мрачно ответил я, чувствуя раздражение оттого, что впервые за много чертовски долгих чертовых лет я был в определенном смысле на свободе, а так и не смог понять по собственному телу, стало ли со мной что-то иначе, кроме того, что теперь не мог обращаться в медведя, словно мое тело напрочь забыло, как именно это должно происходить.
Я не знал было ли это результатом вмешательства этих сумасшедших людей или чем-то иным.
– Всё, что они творили в лаборатории, не осталось в моей памяти по той простой причине, что даже перед тем, как просто подойти близко к стенам клетки, распыляли такую дозу снотворного, что я отключался почти мгновенно, даже если пытался не дышать и сопротивляться действию этого препарата. Я не чувствовал ни единого раза, как меня забирали, куда увозили и что именно делали. Не представлял, сколько именно это длилось по времени. Лишь когда приходил в себя, мог почувствовать отдаленную боль в какой-то части тела, не зная наверняка, что стало причиной. Как правило потом приходил этот чертов Элерт и говорил какой сегодня день недели и число, спрашивал, помню ли я свое имя и как оказался здесь, а затем советовал не делать резких движений и просто лежать, пока сила не вернется ко мне…но сила никогда не возвращалась.
– До того дня, когда тебя выпустили, чтобы сопровождать Мишку?
– Да.
Все молчали какое-то время, каждый погрузился в свои нелегкие мысли, когда Карат наконец усмехнулся криво, но на удивление не злобно, прикоснувшись к собственной шее, на которой проступали следы от моего вероломного нападения:
– Не знаю, что с тобой делали, но ты стал определенно сильнее своих собратьев по крови.
– Не забывай, что несмотря на то, что я вырос в городе и никогда не имел отношения к лесу, я все-таки чистокровный! – рыкнул я недовольно, на что Карат примирительно кивнул, чуть улыбаясь: