Сапфировая скрижаль
Шрифт:
Томас, помедлив, после некоторых раздумий все же добавил еще один, последний пункт.
Пункт 10: Если говорит, что заповеди Моисея столь же хороши для спасения нашего, как и заповеди Господа нашего Иисуса Христа.
Он медленно подписал бумагу, молясь, чтобы новый эдикт помог крепче зажать еретиков, ересиархов и всех, кто изменил истинной вере.
Завтра же он передаст текст Супреме, Совету Верховной Инквизиции. И как только эдикт утвердят — а в этом можно не сомневаться, — местные трибуналы получат копии, а потом с ним ознакомятся комиссары и фамильяры.
Довольный, он взял следующий лист бумаги из Ятивы, которую так ценил,
Корявым почерком он написал первый случай, подлежащий каре:
1. Блуд.
И тут же поторопился уточнить в скобках, что необходимо отвергнуть подход, согласно которому половой акт с женщиной незамужней и по ее согласию не является смертным грехом.
2. Словесный проступок, еретические высказывания, скандальные и грубые.
Обмакнув перо в маленькую хрустальную чернильницу, он некоторое время размышлял, держа перо в воздухе, затем более решительно продолжил.
3. Колдовство.
Прежде чем написать следующий пункт, он передернулся. Этот последний грех, безусловно, самый мерзкий.
4. Мужеложство и, как его следствие, чудовищное деяние, его сопровождающее: содомия.
Насчет этого пункта его тревожила одна существенная деталь. Речь шла о той булле Климента VII, согласно которой инквизиторам следовало действовать в этом вопросе согласно светским законам, действующим на разных территориях королевства Арагон. Согласно этим законам, содомитам разрешалось узнать имя своих обвинителей и встретиться с ними лицом к лицу.
Фра Торквемада охотно обошелся бы без этого положения, которое, на его взгляд, идет вразрез с правилами секретности, обязательными в делах веры. Ладно, с этим он как-нибудь разберется.
Он сделал паузу и рассеяно уставился на внушительный портрет, висящий на стене напротив него. На картине были изображены Изабелла с Фердинандом, владыки Испании.
В помещение проник солнечный лучик, проведя идеальную диагональ от окна и исчезая у основания стены. Портрет стал казаться еще более великолепным. Царственная чета стояла бок о бок, на переднем плане изображение их эмблемы: ярмо перед Фердинандом, пучок стрел справедливости перед Изабеллой. И филигранная надпись: «Tanto monta, monta tanto, Isabel como Fernando». Некоторые переводили ее следующим образом: «Все едино, все одно, Изабелла иль Фернандо». Девиз, на самом деле ничего не значащий, потому что точная формулировка звучала просто как «tanto monta» и относилась исключительно к Фердинанду. Этот девиз был предложен ему несколько лет назад гуманистом и лингвистом Антонио де Небриха, принадлежащим к еврейской элите, который, хорошо зная историю, припомнил эпизод из жизни Александра Великого. Тот во время азиатского похода однажды посетил храм Зевса в Гордионе, где висело ярмо на веревке, завязанной узлом, который невозможно было развязать. Некий оракул предсказал, что тот, кто сумеет развязать этот узел, будет править Азией. Александр попытался развязать узел, и после нескольких тщетных попыток перерубил его мечом со словами: «Все равно». Вот что означало ярмо, ставшее отныне эмблемой Фердинанда, проиллюстрированной девизом «Tanto monta…». Если дословно: «Все равно (разрезать или разрубить)». Философия, отлично отражающая характер короля: обходить препятствия, которые нельзя преодолеть, рубить по живому, невзирая на трудности.
Хотя приходится признавать, что абсолютного равенства между двумя правителями не могло быть, и Томас сознавал, что первенство за королевой. И знал причину этого. Точнее, он знал, почему уважает Фердинанда меньше, чем его жену. У астурийца имелась толика еврейской крови со стороны матери.
Еврей… Иудей.
Пальцы Торквемады вцепились в край стола. Неужели это слово будет преследовать его до конца дней?
Как всегда в такие моменты, он вспомнил своего прапрадеда, Соломона Винцелара, торговца фруктами в Теруэле. Тоже еврея. И дети его были евреями: Моше и Симон. Евреи вплоть до того благословенного дня в 1348 году, когда Соломон решил перейти в лоно Святой Церкви и сменить имя Винцелар на Торквемада. Торквемада, маленькая деревенька в Валенсии, куда переехала семья и которая вдохновила предка взять это название как фамилию.
Томас глянул на свои корявые руки. Ему всего шестьдесят пять, а руки — как у столетнего старца. Мысль о крови, текущей под восковой кожей, расшевелила болезненную рану, все одну и ту же: постоянно преследующую его мысль, что, возможно, среди миллиардов красных капелек затаилась одна мерзопакостная. У него, фра Франсиско Томаса Торквемады, Великого Инквизитора, могла быть капля еврейской крови.
Стук в дверь оторвал его от размышлений.
В комнату почтительно вошел маленький человечек в клобуке.
— Добро пожаловать, фра Альварес.
Секретарь Торквемады подошел к столу и положил несколько листиков, скрепленных кожаными колечками.
— Вот счета последнего аутодафе.
— В Толедо?
— Да, фра Томас.
Священник положил листочки под нос Торквемады.
Одежда грешников.. 208 500 м.
Подмостки, сиденья, лавки… 147 250 м.
Принадлежности: санбенито, веревки, воск, распятие, свечи из белого воска с кляпиками, остроконечные колпаки….. 93 062 м.
Вознаграждение трем ротам солдат, вызванным для обеспечения порядка.. 77 500 м.
Различные службы: палачи, носильщики для неспособных передвигаться приговоренных, музыканты. 58 590 м.
Питание грешников и членов трибунала…. 57 970 м.
Итого в мараведи:….. 642 872 м.
Торквемада раздраженно оттолкнул документы.
— Я по-прежнему считаю, что затраты на одежду слишком велики.
— Что вы хотите… С тех пор как Совет решил, что недопустимо выставлять на всеобщее обозрение грешников голыми и босыми, мы вынуждены следить, чтобы они были подобающим образом одеты. После многих месяцев заключения большинство из них оказывается в совершенно непотребном виде. Следовательно, мы вынуждены обеспечивать их всем необходимым. Для последнего аутодафе нам пришлось обеспечить обувью многих приговоренных, одеть шестерых мужчин и столько же женщин. Нам пришлось обеспечить…
— Достаточно! — сухо оборвал Торквемада. — Я знаю, что мы вынуждены идти на эти затраты, но их необходимо сократить. Не все так щедры, как маркиза д'Эстепа. Три месяца назад мне лично пришлось обращаться к Ее Величеству, чтобы она потребовала от властей города Мадрида профинансировать строительство помостов. Но вы ведь понимаете, что я не могу так поступать всякий раз. И уж совершенно немыслимо уменьшить количество аутодафе из-за недостатка средств! Немыслимо!
Фра Альварес поспешил принять самый смиренный вид.