Сапожок Принцессы
Шрифт:
Неожиданно горячее детское любопытство подтолкнуло ее заглянуть в святилище сэра Перси. Ограничение на нее, конечно же, не распространяется, и Фрэнк не посмеет остановить ее. Кроме того, она надеялась, что слуга сейчас занят в других комнатах и ей удастся быстро заглянуть в кабинет, оставшись незамеченной.
Мягко, на цыпочках пересекла она площадку и, словно жена Синей Бороды, дрожа наполовину от возбуждения, наполовину от любопытства, на мгновение нерешительно замерла перед дверью.
Дверь была полуприкрыта, и внутри ничего нельзя было разглядеть. Маргарита осторожно толкнула ее – все тихо, Фрэнк явно в другом месте; и она смело вошла внутрь.
И в то же мгновение она была совершенно сражена простотой всего находящегося здесь: тяжелые темные драпировки, массивная дубовая мебель, пара карт на стене – все это ничуть не напоминало самого ленивого человека в городе, любителя скачек, классического законодателя мод – всех внешних проявлений сэра Перси Блейкни.
Здесь не было никакого следа поспешного отъезда. Все находилось на местах. Ни листка бумаги на полу, ни распахнутых дверец шкафа. Портьеры были раздвинуты, и через раскрытое окно внутрь врывался свежий воздух.
Напротив окна, прямо посередине комнаты стоял тяжелый деловой столик, которым, судя по виду, пользовались постоянно. Слева от стола, едва ли не от пола до потолка, на стене висел большой портрет женщины во весь рост в роскошном обрамлении, изящно написанный и помеченный именем Буше. Это была мать Перси.
Маргарита мало знала о ней – лишь то, что она, больная душой и телом, умерла за границей, когда Перси был совсем еще маленьким. Судя по всему, она была очень красивой женщиной, когда Буше писал ее, и, глядя на портрет, Маргарита не могла не поразиться потрясающему сходству, какое вряд ли когда-нибудь существовало между сыном и матерью: тот же высокий лоб, увенчанный гладкими и тяжелыми густыми волосами, те же глубоко сидящие, несколько равнодушные глаза, синие под твердо очерченными прямыми бровями, а в глазах этих все та же непреклонность под покровом лени, та же скрытая страсть, освещавшая лицо сэра Перси, которую она видела в те дни перед свадьбой и в эту ночь, подойдя вплотную к нему и позволив прорваться ноткам страсти в своем голосе.
Маргарита изучающе осмотрела заинтересовавший ее портрет. Затем вновь вернулась к тяжелому столику: на нем было много всяких бумаг, аккуратно перевязанных в пачки с описями, которые явно напоминали счета и расписки о получении доходов. Хотя все это выглядело намного беднее того, что могла представить себе Маргарита, гораздо более ее поразила мысль, что сэр Перси, которого весь мир считает совершенным дурачком, сам ведет огромное хозяйство, доставшееся ему от отца.
С того момента, как она оказалась в этой опрятной комнате, содержащейся в полном порядке, она была настолько шокирована, что явные признаки насыщенной деловой жизни мужа лишь слегка ее удивили. Однако это окончательно убедило ее в том, что вся его суетная манера жизни, все его фатовское поведение, дурацкие разговоры – не просто маска, но тонкая отточенная игра хорошо выученной роли.
Маргарита еще раз удивилась. Зачем он все это делает? Почему он, человек явно настойчивый и серьезный, предпочитает появляться среди приятелей пустоголовым болваном и простофилей?
Он мог прятать свою любовь к жене, презиравшей его, – это требовало намного меньше усилий и жертв, чем постоянная день ото дня игра противоестественной роли.
Она оглядывалась теперь в совершенной растерянности. Ее удивлению не было предела, и безотчетный страх перед странной непостижимой тайной стал наполнять ее. Маргарите стало вдруг холодно и неуютно в этой темной уединенной комнате. Никаких картин на стенах, кроме портрета матери и пары карт, одной – северного побережья Франции, другой – окрестностей Парижа. Что искал там сэр Перси, понять она не могла.
У нее разболелась голова, и она решила уйти из этих покоев Синей Бороды, в которые попала, но понять которые не смогла. Ей не хотелось, чтобы ее застал Фрэнк, и, бросив последний взгляд на комнату, она направилась к двери. И в тот же момент нога ее наткнулась на что-то небольшое, лежавшее на ковре около стола и покатившееся теперь через комнату.
Она наклонилась поднять этот предмет. Им оказалось тяжелое золотое кольцо с плоской печаткой. Маргарита повертела его и стала рассматривать гравировку. Это был маленький звездообразный цветок, отпечаток которого она уже так отчетливо видела дважды – один раз в Опере, другой – на балу у лорда Гренвиля.
ГЛАВА XIX
САПОЖОК ПРИНЦЕССЫ
Какой именно была странная мысль, пришедшая в голову Маргарите, она и сама не могла сказать впоследствии. С зажатым в руке кольцом она выбежала из комнаты, спустилась по лестнице и вышла в сад, где в полном одиночестве наедине лишь с цветами, птицами и рекой могла повнимательнее рассмотреть перстень.
Тупо и бессмысленно глядя на массивную золотую печатку с выгравированным на ней звездообразным цветочком, сидела она теперь в тени нависающего сикомора.
Ба! Но это смешно! Она бредит! Просто нервы ее напряжены до того, что она видит всякие знаки и тайны в совершенно тривиальных вещах. Разве не каждый в городе подвержен последнее время этому крику моды: знак таинственного и героического Сапожка Принцессы используют всюду, кому где вздумается? Она и сама носит такой же знак в качестве украшений для своих платьев, помещает его в волосах в виде всяческих гемм и эмалей. Так чего же странного в выборе сэра Перси? Он мог это сделать запросто, совершенно запросто… и с другой стороны… какая может быть связь между завзятым денди, ее мужем, с его ленивыми и рафинированными манерами, и отчаянным заговорщиком, спасающим бедных французов прямо из-под носа кровожадных вождей революции?
Мысли ее попали в замкнутый круг, в голове стало пусто… Она перестала даже видеть и замечать, что творится вокруг, и испуганно вздрогнула, когда из парка ее неожиданно позвал молодой голос.
– Ch'erie, ch'erie, [18] где вы? – и свежая, словно бутон, с искрящимися весельем глазами, с развевающимися в мягком утреннем ветерке каштановыми локонами, прямо через лужайку к ней подбежала Сюзанна. – Мне сказали, что вы в саду, – весело щебетала она, бросаясь в девическом порыве прямо в объятия Маргариты, – и я побежала, желая сделать вам сюрприз. Вы ведь не ждали меня так скоро, не правда ли, моя милая маленькая Марго, ch'erie?
18
Дорогая, милая (фр.).
Маргарита, быстро спрятав перстень в складках платья, постаралась весело и непринужденно ответить на порыв своей юной подруги.
– Конечно, прелесть моя, – сказала она с улыбкой. – Как замечательно, что ты будешь только моей на весь долгий прекрасный день… Но не будет ли тебе скучно?
– О, скучно, Марго, как можете вы говорить такие странные вещи? Когда мы с вами были в милом старом монастыре, мы всегда были так счастливы, когда нам позволяли остаться вдвоем.
– И секретничать.