Саркофаг
Шрифт:
– Прощай Толстяк!
– помахал Хулио томиноферу, которого он приковал цепью прямо к шасси тороида.
– Не скажу, что было приятно с тобой общаться, но зла я на тебя не держу, надеюсь, что и ты не в претензии.
Толстяк ничего не ответил на это, лишь молча, проводил взглядом исчезнувший в зарослях отряд Стилета. Претензии у него, безусловно, были. Более того, если бы он мог, то уничтожил бы своих похитителей. Передавил их всех как вредных насекомых.
На текущий момент его волновал один единственный вопрос - как отнесется к факту его похищения отец? Старик слыл гневливым даже среди видавших виды томиноферов.
Стилет со своим отрядом быстро продвигался в сторону видневшейся в пяти километрах горы. Едва они успели подняться на ее покрытую густым кустарником вершину, как тороид вместе с их пленником внезапно превратился в огненный шар и, разметав вокруг себя лес, в радиусе километра исчез с оглушительным хлопком.
Вслед за этим пришла ударная волна, и окрестные джунгли потряс мощнейший взрыв. Повстанцев бросило на землю, которая еще некоторое время продолжала трястись и вибрировать. Когда же они поднялись и посмотрели назад, то увидели, над тем местом, где они оставили тороид и Толстяка огромный столб черного дыма. Все было уничтожено прямым попаданием какого-то диковинного снаряда пришельцев, а быть может простой тактической ядерной ракетой, некогда созданной людьми.
– 16 -
Германия,
концентрационный лагерь Дахау,
1945 год,
где-то вне времени и пространства.
Тоннель, внезапно разверзшийся в тесном кузове грузовика, углубился до расстояния пяти - шести метров и застыл. Константин опасливо заглянул в него через плечо Огюста, сидевшего на мотоцикле. Загадочный проход заканчивался глухим тупиком, дальше пути не было. Стены тоннеля были из какой-то натечной полупрозрачной массы окрашенной электрическими сполохами в бирюзовый цвет.
В этот момент Огюст повернул голову назад и Константин с перепугу, чуть было не заорал благим матом. Спустя мгновение он понял, что француз нацепил на себя очки с темными стеклами, для того чтобы защитить глаза от невыносимо яркого, слепящего света шаровой молнии, которая вращалась впереди него.
– Начинай толкать мотоцикл прямо в тоннель!
– прокричал Огюст.
– Боюсь, аккумуляторы вот-вот сдохнут, и тогда придется срочно включать двигатель!
Константин послушно уперся в основание заднего седла 'ВМV' обеими руками и покатил мотоцикл в темнеющий перед ним проход. При этом он не уставал удивляться тому, что логически этот ход проходил на высоте двух метров прямо по лагерному двору, хотя его там не было и в помине.
– Не так быстро!
– осадил его Огюст.
– Я не успеваю пилить!
– Чего пилить?
– не понял Константин и озадаченно поднял голову.
– Время, мой друг, время! Мы с тобой пилим или плавим, как тебе больше нравится, пространственно - временной континуум!
– торжествующе расхохотался Огюст.
– Не знаю где фрицы взяли идею создания этого аппарата, но она до смешного проста, как и все гениальное!
За время этого разговора 'пила времени' удлинила временной тоннель еще метров на шесть.
– А какая скорость у аппарата?
– спросил Константин.
– Когда мы только начинали эту разработку, человек с 'пилой' двигался со скоростью праздно шатающегося по вечернему Монмартру гуляке, - ответил Огюст.
–
– Ты знаешь, по-моему, нас уже и так обнаружили!
– сказал Константин, озабоченно оглядываясь назад.
Как ему показалось он, только, что слышал какие-то подозрительные звуки у себя за спиной.
– У тебя, между прочим, автомат имеется!
– крикнул ему Огюст, которому передалась его озабоченность.
– Сейчас попробуем завернуть за угол и там попробуем включить мотор.
Заложив вираж на сторону, он заставил тоннель мягко свернуть в правую сторону. Константин, как он ни был озабочен тем, что у них на хвосте висит дюжина эсэсовцев, невольно залюбовался тем волшебным зрелищем, что внезапно открылось перед ними. Ощущение было такое, как если бы они с Огюстом внезапно оказались внутри гигантского прозрачного куска льда, окрашенного в призрачно сине-зеленый цвет. Все видимое пространство состояло из этого таинственного прозрачного вещества.
Из этого состояния Константина вывел звук автоматной очереди, неожиданно хлестнувший ему по нервам. Оглянувшись, он с удивлением обнаружил, что благодаря тому, что Огюст своевременно повернул аппарат в сторону, преследователи не могли видеть их.
– Стреляй же! Нам необходимо выиграть время!
– прокричал Огюст и, привстав в седле мотоцикла с оглушительным тарахтеньем завел двигатель 'ВМV', окутавшись при этом клубами сизого выхлопного дыма.
Константин, стянув с плеча автомат, дал короткую очередь назад. Он не надеялся зацепить кого-нибудь из преследователей, тем не менее, сзади послышался сдавленный вопль. Видимо пули срикошетили от прозрачной сине-зеленой толщи и угодили в кого-то.
В ответ тут же загрохотали автоматы эсэсовцев. Судя по звуку, до них было рукой подать.
– Живо садись!
– нетерпеливо прокричал Огюст.
Константин, не заставляя упрашивать дважды, прыгнул в заднее седло, расположенное за спиной француза. Уцепившись одной рукой за ручку, торчащую из сиденья, он оглянулся и выпустил назад в коридор длинную очередь. Одновременно с этим Огюст дал газу и мотоцикл, медленно набирая скорость, покатил сквозь временное пространство.
Сзади послышалась громкая ругань и проклятия на немецком языке. Константин не сводил глаз с поворота, из-за которого должны были появиться преследователи. И они действительно появились. Константин, державший автомат наготове нажал на курок и держал его так до тех пор, пока его 'шмайсер' внезапно не захлебнулся, выплюнув последнюю пулю.
С удовлетворением отметив, что в результате его стрельбы двое или трое одетых в черную форму головорезов кулями повалились на пол бирюзового тоннеля, Константин прокричал в ухо Огюсту:
– Сворачивай в сторону, пока нас не перестреляли!
Француз кивнув, заложил такой крутой вираж, что Константин чуть было не вылетел из своего седла. С запозданием прозвучавшие выстрелы не причинили беглецам ни малейшего ущерба. Между тем, Константин умудрился перезарядить 'шмайсер' и теперь был готов встретить врага лицом к лицу.