Саркома
Шрифт:
– Хорошо, заявлений, жалоб пока писать не буду.
– Правильное решение. Я не сомневался в твоем благоразумии, – Гнедой пожал его вялую руку. Степенно вышел из палаты в коридор к входной двери. У подъезда больницы его поджидала черного цвета «Волга».
6. Холодный прием
В приемной начальника РОВД путь в кабинет Калача преградила хрупкая секретарь-машинистка Анжела:
– Гражданин, туда нельзя!
Обескураженный чиновник,
– Я – помощник первого секретаря обкома партии.
– Мг, помощник – не министр. У нашего районного прокурора и старший, и младший, и просто помощник есть. Одним словом, обслуга.
– Я – не обслуга, а правая рука Макарца. Вам эта фамилия о чем-то говорит?
– Хоть правая нога. Мы не делаем различия между посетителями, для всех порядок один.
– Не язвите, у меня к Калачу срочное дело.
– К майору все приходят со срочными, неотложными делами, – упорствовала секретарь-машинистка. У нас не проходной двор, а солидное учреждение. Товарищ майор сегодня не принимает, у него совещание с офицерами.
– Как это не принимает?
– Вам следовало заранее записаться на прием.
– Сообщите ему о моем прибытии.
– Он приказал не беспокоить.
– Как вас зовут?
– Анжела.
– Член КПСС?
– Нет, комсомолка.
– Жаль, я бы с вами по-другому поговорил, – огорчился Гнедой.
– Что вы голову морочите, предъявите удостоверение!
Лишь после того, как посетитель показал краснокожую книжицу, она прочитала и искренне рассмеялась:
– Ну, и фамилия у вас, жеребячья, Эх, гнедые, вороные в яблоках, залетные…
– Не ерничай, – одернул посетитель. Она сняла телефонную трубку с рычага аппарата:
– Товарищ майор, на прием просится гражданин Гнедой Лев Платонович, помощник из обкома партии. Клянется, что по срочному делу. Что прикажите, с ним делать?
Из публикаций в прессе, информации по ТВ и радио Калач знал о существовании помощника первого секретаря обкома по фамилии Гнедой. Считая свиту советников, помощников, инструкторов, лекторов мелкими клерками на побегушках, он не испытывал к ним пиетета. «Чиновник, не генерал, невелика шишка, подождет», – решил майор. Анжела, выслушав наставление, сухо сообщила:
– Начальник велел подождать до окончания совещания минут десять-пятнадцать.
– Да, развели бюрократизм, – проворчал Лев Платонович, привыкший к тому, что при упоминании о должности перед ним, раскрывались любые двери. Он нервно прошел по приемной и присел на стул.
«Калач специально мурыжит, чтобы показать, какой он острый перец, хочет вывести из равновесия», – подумал Гнедой. Совещание завершилось через семнадцать минут. Из кабинета вышли несколько офицеров – начальников отделений. На тумбочке прозвучал зуммер телефона прямой связи. Анжела подняла трубку и, взглянув на посетителя, разрешила:
– Проходите, пожалуйста, товарищ майор ждет.
– Это я его ждал, – сухо отозвался партработник и порывисто прошел в кабинет.
– Вячеслав Георгиевич, вам, что партия, обком уже не указ? Словно рядового посетителя мурыжите в приемной,– вместо приветствия, строго потребовал партийный аппаратчик.
– Не шумите, не шумите, пощадите мои и свои барабанные перепонки, – жестом руки остановил начальник РОВД и перешел в атаку. – Уважаемый товарищ Гнедой, лучше скажите, какое у вас звание?
– Звание? – опешил Лев Платонович и, после паузы с гордостью сообщил. – Заслуженный работник народного просвещения. До назначения на должность помощника первого секретаря обкома работал заведующим городским отделом образования.
– Поздравляю! Я спрашиваю о воинском звании?
– Старший лейтенант. После переподготовки военком обещает присвоить звание полковник.
– Когда станете полковником, тогда и будете командовать парадом, а пока, будьте добры соблюдайте субординацию.
– Кроме субординации действует Устав КПСС, нормы партийной этики. Как коммунист, вы обязаны их соблюдать.
На эти доводы у Калача не нашлось убедительного контраргумента и поэтому, решив не обострять отношения, он смягчил тон:
– Извините, Лев Платонович, важное совещание, не имел права прервать. В раскрытии преступления оперативность действий имеют решающее значение, каждая минута на вес золота. Если не задержим преступника по «горячим следам», то шансы на успех будут минимальны. Вы же потом за низкие показатели снимите стружку.
– За позитивные результаты не снимем, – нравоучительно заметил Гнедой. – Надеюсь, догадались о причине моего визита?
– Я – не экстрасенс, не гадалка, сообщите, пожалуйста, – слукавил майор.
– Нетрудно сообразить. По поводу инцидента со Слипчуком.
– А-а, мелкая ссора, не стоящая выеденного яйца. Глубоко сожалению, что вам приходится на это тратить свое драгоценное время.
– Мелкая? Как бы не так. Почему после этой «мелкой ссоры» Александр Петрович с тяжелыми увечьями оказался на больничной койке с перспективой остаться инвалидом?
– Не знаю, где и когда он умудрился покалечиться? Работа у него вроде бы не связана с производством, станками, тракторами, машинами… Короче, непыльная, кабинетная с докладами, протоколами и прочими бумагами.
– Давайте, без иронии и юмора. Человек пребывает в тяжелом состоянии, а вы, как красная девица, ломаете комедию, – строго потребовал Гнедой.
– Что же, отвечу прямо в лоб. Имея юридическое образование, четко зная свои права, я действовал в рамках закона, в целях самообороны.
– Неадекватно реальной угрозе жизни, с превышением средств обороны, – заметил Гнедой. – Почему вы с жезлом напали на Александра Петровича?
– Какие могут быть претензии? Желз – не бейсбольная бита, не кувалда или дубинка, а рабочий инструмент инспектора ГАИ.