Сармат. Кофе на крови
Шрифт:
И в этот момент плот проваливается куда-то в бездну. Кипящие, бешеные валы слизывают с него сугробы песка и нескольких овец.
Лишь на один миг показываются их головы в водовороте и исчезают во мраке. В какой-то момент падение прекращается, но теперь неведомая сила тянет плот вверх. Через несколько минут движение приостанавливается, и сразу на людей обрушивается тишина.
— Мужики, где мы — ни зги не видать! — разламывает тишину голос Бурлака.
— В аду, наверное! — отвечает Сарматов. — Куда нас еще пустят, с нашими-то грехами!..
Вахид что-то говорит Алану, и тот, выслушав его, переводит:
— Он утверждает,
— А на чьей стороне они воюют? — спрашивает Бурлак.
— Они вообще не воюют... Вахид говорит, что глупые люди зовут их шайтан-бала и обходят стороной их гору, но он клянется аллахом, что люди горы — добрые люди, только они не похожи на нас и у них свой Бог.
Старик снова что-то горячо говорит Алану.
— Моджахеды считают, что убить стольких курбаши и украсть американца могли лишь шайтан-бала, то есть эти люди горы. Но Абдулло не верит этому, потому что он не верит ни в аллаха, ни в шайтана...
— Блин, опять этот Абдулло! — чертыхается Бурлак.
Медленное течение несет куда-то плот, и уже совсем не слышно грозного рева самума, лишь доносится плеск воды между расшатанных бревен.
— Свет, мужики! — раздается возглас Бурлака.
И действительно, впереди обозначается дрожащее зарево, масляно отражающееся на спокойной поверхности воды и вырывающее из кромешного мрака молочно-белые сосульки сталактитов, свисающие со свода тоннеля. Внезапно где-то рядом рождается непонятный гул, который постепенно нарастает. И вот уже прямо на плот несутся какие-то тени.
Сарматов едва успевает остановить вскинувшего автомат Бурлака:
— Не стреляй! Это же летучие мыши, Ваня!
— Чтоб им пусто было! — чертыхается тот. — Я уж думал, что это из «мухи» по нам врезали!..
Тем временем мерцающее зарево все ближе и ближе, и вот уже становится понятным, что оно исходит от укрепленных на стене тоннеля факелов, освещающих кованую железную решетку. Решетка перекрывает тоннель, перегораживая подземную реку. Когда плот приближается, решетка бесшумно поднимается вверх и, пропустив его, так же бесшумно опускается.
— Не по нутру мне все эти игры! — ворчит Бурлак. — Из одной мышеловки в другую угодили!..
— Ну, что, ребята, ничего нам не остается, как только поручить наши грешные души ихнему аллаху! — усмехается Сарматов и оглядывается по сторонам. — Такое чувство, что нас вовсю просвечивают рентгеном!..
— Странно, но мне тоже так кажется! — присоединяется к нему Алан.
— Главное — не дергаться! Спокойно, ребята! — предупреждает Сарматов.
Подземная река уходит куда-то в сторону, и на самом повороте плот прибивает к причалу, вытесанному из камня. И едва Сарматов, американец, Бурлак, Алан и старый Вахид сходят с плота, как раздается многократно отраженный эхом приближающийся собачий лай. Огромные лохматые псы стаей вылетают из-за поворота. Бойцы хватаются за оружие, а американец в ужасе прижимается спиной к стене. Когда псы уже совсем близко и видно, как лязгают острые белые зубы в их разверстых пастях, откуда-то сверху звучит повелительная команда на непонятном языке, и псы сразу теряют враждебность. Дружелюбно виляя хвостами, они окружают оцепеневших людей, а их вожак, бросив Сарматову на плечи мощные, когтистые лапы, старательно вылизывает его лицо.
— Е-е-е!.. — только и может выдавить из себя Бурлак.
— Спокойно, ребята! По-моему, к нам пожаловали хозяева этих милых собачек, — шепотом предупреждает Сарматов.
По парапету идет группа странных, обнаженных по пояс и вооруженных до зубов людей.
Алан глядит на них широко открытыми глазами, а затем взволнованно восклицает:
— Ваня, это же марсиане!..
— Как бы твои марсиане опять козлами не оказались! — драматическим шепотом отвечает тот.
— Господи, в жизни ничего подобного не видел! — вырывается у Сарматова. Он поворачивается к Вахиду, как бы требуя у него объяснения происходящему. Тот успокаивающе трясет белой бородой.
Странные люди по-восточному церемонно приветствуют Вахида, потом обступают четверых чужеземцев. Кто-то из пришедших зажигает факел, и новоприбывшие получают возможность разглядеть «инопланетян»... Перед ними мужчины двухметрового роста, с мощными длинными торсами и неправдоподобно короткими ногами, непропорциональными их туловищам. Из-за непомерно широких плеч люди кажутся похожими на остроугольные треугольники. Но более всего привлекает внимание другое — у представителей этой никому не известной расы иссиня-черная кожа, а на плоских, явно монголоидных лицах сияют изумрудные, приподнятые уголками к вискам глаза. Волосы у них черные и курчавые, как у негроидов.
Хозяева подземного царства рассматривают прибывших с явным дружелюбием, перебрасываясь между собой отрывистыми короткими фразами.
— Я не понимаю их языка! — шепчет Алан Сарматову. — Это не пушту, не дари... Пожалуй, похож на древнеперсидский... Но он давно исчез.
Один из «инопланетян» что-то говорит Вахиду. Тот, в свою очередь, переводит сказанное Алану, который уже растолковывает остальным.
— Хранитель и толкователь священного закона Авесты, вождь племени людей горы старый Ассинарх просит чужеземцев дать согласие на его защиту и приглашает быть его гостями.
— Какие вопросы? — пожимает плечами Бурлак. — Попробуй тут не согласиться! Против его амбалов не попрешь!
— Спокойно, Ваня! — останавливает его Сарматов и обращается к Алану: — Переведи, что мы с благодарностью принимаем предложение вождя, как его там?.. — Он вопросительно смотрит на Алана.
— Ассинарха, — подсказывает тот.
— Вот-вот, предложение вождя Ассинарха и желаем мира и благоденствия людям его племени, большого приплода их скоту... удачи на охоте... — Сарматов на долю секунды задумывается, не зная, чего еще стоит пожелать этим странным людям. Тут его осеняет, и он добавляет: — И вечного огня в их очагах.
Последняя фраза, старательно переведенная Аланом Вахиду, а Вахидом «инопланетянам», вызывает неожиданное оживление в рядах людей горы — с их лиц исчезает настороженность, и, расплываясь в белозубых улыбках, они начинают радостно хлопать прибывших по спинам и жать им руки, но главное — они закидывают за плечи свое оружие.
Тоннель уходит в глубь горы. Именно туда двигаются Сарматов и его люди. К сопровождающим их воинам по пути присоединяются, появляясь из бесчисленных ответвлений тоннеля, все новые и новые обитатели. Среди них много детей. Детская возня и смех, усиленные эхом, отраженным от каменных сводов, напоминают журчание весенних горных ручьев и гасят возникшее было у бойцов чувство тревоги. Раз «инопланетяне» не побоялись вывести своих детей, значит, они действительно относятся к новоприбывшим дружелюбно.