Сармат. Смерть поправший
Шрифт:
— Отродясь в «Запретку» никто не проникал! — виновато пробормотал он. — Мне, блин, перед пенсией «несоответствия должности», блин, как раз не хватало...
Из нагрудного кармана задержанного солдаты вытянули паспорт и журналистское удостверение. Проглядев документы, Савелов резко спросил:
— С какой целью вы оказались в запретной зоне?
— Я фоторепортер Аркадий Колышкин! — с апломбом выкрикнул задержанный. — У меня задание редакции!
— Какой редакции?
— В командировочном удостоверении
Мать его, мне для полного счастья полосканья в его сраной газете не хватало! — чертыхнулся полковник. — Ты уж полегче с ним, — попросил он Савелова. — А то распишет семь верст до небес, не отмоешься...
— Кто был второй? — шагнул к задержанному тот.
— Отказываюсь отвечать! Я буду жаловаться на самоуправство! Общественность имеет право знать, куда вы отсюда военную технику гоните. Цензура отменена. Не слыхали: гласность теперь в Совдепии...
— Хорошо подумал... про гласность и общественность? — приблизившись к нему вплотную, с закипающей злостью спросил Савелов. — Кто был второй, ну-у, говнюк?..
— Отвечу в милиции! — сорвался на истерику задержанный. — Требую милицию! Милицию!.. Милицию!..
— Ах, ты Милицию захотел?! — Савелов показал на гусеницы разворачивающегося на месте танка, — Сейчас куском мяса станешь, не понял еще, придурок, а для милиции будет составлен акт о том, что фоторепортер Тютькин, выполняя задание редакции, при погрузке военной техники в запретной для гражданских лиц зоне, проявил неосторожность, и все такое...
Я Колышкин... А что «все такое»?
— А такое: заказывайте, коллеги, венки от месткома и парткома и про духовой оркестр не забудьте... Кто был второй, отвечай?
— А этого не видел! — фоторепортер кинул к носу Савелова согнутую в локте руку. — Аркаша Колышкин не какой-нибудь лох, а лауреат международных премий.
Савелов подмигнул полковнику.
— Под танк его, орелики! — сообразил старый служака.
По его кивку сержант с солдатом заломили руки отчаянно сопротивляющемуся репортеру и толкнули его к гусеницам, выворачивающим пласты чернозема.
— Что вы делаете! — заорал тот и повернул бледное лицо к Савелову. — Эй, как вас там, вы в своем уме?!
— Прикажешь с тобой как с торбой писаной носиться? — усмехнулся тот. — Засунь лауреатский апломб в задницу и отвечай, кто с тобой был?
Крутанувшись в клубах сизого дыма, гусеницы танка бросили в лицо фоторепортера шмотья жирной грязи.
— Говори! — наклонился над ним Савелов.
— Я снимал для агенства «Рейтер»! — глотая слова, заторопился репортер. — Со мной был один американец. Оч-ч-чень хор-роший мужик, их м-м-московский корреспондент.
Полковник от его слов охнул и схватился за сердце.
— Имя американца? — заорал Савелов.
— Эдди Клосс. Его визитка в паспорте. — Савелов бросил взгляд на визитку и, не снижая напора, спросил съежившегося репортера:
— Давно его знаешь?
— Пять... Четыре дня.
— Как познакомились?
— Главный редактор газеты меня ему порекомендовал. Мне деньги позарез нужны.
— Где в Саратове остановился американец?
— Он не получил разрешения на поездку в Саратов. Мы из Москвы на машине, и сразу после съемки должны были вернуться.
— Марка и номер машины?
— Иномарка. Номер не помню, кажется, дипломатический.
— Ну-у-у, быстрей вспоминай, лауреат! — повысил голос Савелов.
— Не помню...
— Что нужно было американцу на объекте?
— Хотел убедиться, что танки отсюда идут в переплавку по договору о сокращении обычных вооружений в Европе.
— Понимаешь, лауреат, что тебе светит статья за измену Родине?
— Статья за измену? Какой Родине? — вытаращился репортер. — Ну-у вы, крутые ребята, нашли лоха!..
— Лох взят сотрудниками КГБ на месте с поличным в момент совершения преступления, а в его фотобебихах все доказательства этого. Кроме того, лох помог агенту зарубежной разведки проникнуть на оборонный объект повышенной секретности.
Репортер, покрываясь смертельной бледностью, лихорадочно переводил затравленный взгляд с одного лица на другое.
— Разыгрываете, да?.. Кто ж знал, что он агент!..
— Номер машины американца, быстро, придурок! — потерял терпение Савелов.
— Не помню я.
— Сейчас вспомнишь...
По кивку Савелова солдаты снова толкнули репортера к танковым гусеницам.
— Машина моя, — глотнув едкого солярочного дыма, просипел тот. — Белая «Нива», МТ 68-39! Подарок тестя к свадьбе... Ее конфискуют, да?
— Как выглядит американец, во что одет?
— Белобрысый, высокий... Одет в кожаную куртку с капюшоном.
— Как в запретную зону проникли? — встрял с вопросом полковник.
— Я из этих мест — с детства все дырки в вашем заборе знаю.
— Кухарчук, сгною! — покрывая танковый грохот, заорал полковник. — Заткнуть, твою мать, все дырки в заборе!
— Есть заткнуть, твою мать, дырки в заборе! — кинул руку к фуражке подскочивший прапорщик и с двумя солдатами скрылся за пеленой дождя.
— Ох, неспроста этот щенок и американец в зону проникли, — предчувствуя неприятности по службе, кряхтел, как от радикулитной боли, полковник. — Навел кто-то, мать-перемать, с их перестройкой и гласностью!
— Иван Митрофанович, закончите погрузку, эшелон тщательно замаскируйте и под усиленной охраной отгоните на запасную ветку. Держите гам на парах до дальнейших указаний из Москвы! — протянул ему руку Савелов.