Сармийская жена
Шрифт:
— Лэйлин! Ты пришла, — стеклянный взгляд, который напугал вначале, ожил, наполнился теплотой и радостью, — не нужно, девочка. Это не поможет.
— Не поможет? Почему? Мне сказали, что рана не опасная! Как же так? Вы же маг! И ваши воины тоже маги, почему никто не поделился силой, не помог? — обреченность в облике Наотара, легкое сожаление и готовность принять судьбу. Не так выглядят люди, которые борются за жизнь. Не такого ожидала от сармийца еще сутки назад полного жизни.
— Потому что это бесполезная трата ресурсов. Никакие ухищрения не спасут от
— Наследие Джейни? — пробормотала, не понимая, что сармиец имел в виду. — Антар? — с обидой посмотрела на воина, что истуканом застыл подле двери, — ты сказал, ранение легкое! Почему же дорогой мне человек умирает, а мы ничего не делаем для спасения?
Сармиец скрипнул зубами, дернул щекой. Если я что-нибудь понимала, то за этим фасадом безразличия бушевал ураган эмоций.
— Царапина неглубокая. При должном уходе… за два дня исчезнет. Но клинки горцев отравлены. Особенным ядом. Он сейчас и убивает рефа Да-Хтанга, — рубленными фразами ответил Антар.
— Особенным? — я нахмурилась. Наотар и меня приучал к простейшим составам смертельных веществ. Сам же давно приобрел иммунитет к самым сильным и… — вот оно, наследие Джейни!
Когда-то реифа умерла от иглы, смазанной ядом жоаги. Выходит, восприимчивость к этой отраве передалась и детям. Но это же тайна, о которой знали только члены семьи! Получается, это не Раш устроил подлое нападение на лагерь?
Глава 15
— Сколько времени осталось? — отчаянно моргая, чтобы унять предательские слезы, спросила у Антара.
— Сутки. Может, двое, — процедил побледневший воин. Что с ним творилось, могла только представить. Наотар рассказывал о клятве, что связывала его, отряд, а теперь меня. Этих сармийцев отобрали, как самых лучших, искусных воинов, не знающих усталости и не имеющих равных в битве, и ни разу не опорочивших честь имени. Потеря хозяина грозила смертью, позором, гибелью семьям, потому что Шеймир Да-Хтанг не ведал жалости к предателям и клятвопреступникам.
— Сколько человек выбралось из ловушки? Есть раненые? Кто выжил из пассажиров? — волнение, чувство вины и страх я старалась скрыть, спрятать. Лучше всего для этого подходило какое-нибудь дело, занимаясь которым отпускало бессилие от осознания того, что от тебя ничего не зависит.
— Восемь человек, включая ирнейца, Нэриша. О судьбе двух воинов ничего не известно. Думаю, они найдут нас позже. Как только доставят месси Наар с детьми в Хаштар.
— С ними все в порядке? Почти сутки пути без еды, с маленькими детьми. Выдержат ли дорогу?
— В седельных сумках хранится недельный запас продуктов, — возразил сармиец, — дети замедлят движение, но даже с учетом частых остановок, до Хаштара доберутся к вечеру. Караван движется медленнее верховых всадников, да и путь их лежит по наезженной дороге. Волноваться не о чем. Что касается сармийцев, ранена половина состава, однако им уже оказали помощь жрицы Иллеры, через неделю на ногах будут. Царапины, — небрежно фыркнул Антар. — Насчет остальных ирнейцев не знаю, кто выжил. Из тех, кто оказал сопротивление, полегли все. Пассажиров, как я заметил, не трогали, пугали больше.
— Получается, в лагере могли остаться живые, раненые? Надо послать помощь! Пожалуйста! — умоляюще посмотрела на мужчину.
— Не волнуйтесь, реифа Лэйлин. Дахтияр и Сорнат ушли сразу, как только убедились, что вы в безопасности.
— Что-то не так? — подозрительной выглядела кровожадная ухмылка сармийца. Он как будто сожалел, что не отправился с теми двумя.
— Обозник нарушил слово, — Антар передернул плечами, сомкнул пальцы на рукояти меча. — Воины не вернутся, пока не покарают предателя.
— Лерд Ратан? Думаете, он нарочно обрек на гибель доверившихся людей? — в голове не укладывалось. Тот же Нэриш отзывался о хозяине с уважением.
— Не сами же сармийцы, стоящие в карауле, перерезали себе глотки? Их врасплох не застать, так что без магов не обошлось. Но и тем не проникнуть за сигнальную сеть без лазейки. В Хаштаре возле Ратана крутились подозрительные личности. И продукты тот закупил дешевые, будто знал, не пригодятся. Ваш знакомый обмолвился, что фураж гнилой. Мы рассчитывали, нападение будет позднее. Однако враг ударил на первой же ночевке.
Не ожидала от скупого на эмоции воина столь длинной речи. Видно, накипело у Антара, раз так разговорился. Это же уму непостижимо! Столько дней жить бок о бок, делить кров и пищу с людьми, которых обрек на гибель. Каким надо быть гнилым человеком, чтобы каждое утро здороваться, улыбаться и решать повседневные вопросы, а самому замышлять преступление? Я не сторонник силового решения проблем и верила, жизнь сама накажет плохих людей. Однако сейчас горела праведным гневом и искренне желала сармийским воинам добраться до злодея и покарать, как того требует закон.
— Вы не ответили, можем ли мы облегчить состояние рефа Наотара? — старик, погрузившийся в беспамятство, захрипел. — Что угодно! Пожалуйста!
— Реифа Лэйлин, все возможное и так уже сделано. Обильное питье и обтирания облегчат симптомы, но ни магия, ни зелья уже не помогут.
— Если бы только могла что-то сделать…
— Просто будьте рядом, реифа. Никогда не видел хозяина более счастливым, чем в те дни, когда он встретил вас, — посоветовал Антар. И я поверила, уцепилась за возможность быть полезной и приложила к этому все силы.
Реф Наотар прожил еще три дня, вместо прогнозируемых двух суток. Я перебралась в комнату больного, дневала и ночевала у постели, кормила с ложечки, поила бульоном и отварами, что приносили молчаливые жрицы. Антар практически не покидал пост, только расположился снаружи комнатки. А еще он обмывал хозяина, помогал с туалетом, переодевал. Я бы тоже справилась, но тут сам реф воспротивился, что не нужно молоденькой девушке возиться со стариком. Мы много разговаривали с Наотаром. Вернее, говорила я, а реф слушал и слушал, сжимая мою ладонь ослабевшими пальцами.