Саша
Шрифт:
– Важно.
– Наш разговор превратился в спор о важности горячего обеда и мягкой кровати, а не о конкурсе.
– Я поговорю с Крайтером. Если он заверит меня, что это безопасно, и ты будешь жить в нормальных условиях, то я подумаю. Но если тебе придётся жить с музыкантами в захолустье, я тебя никуда не отпущу. Я представляю, как они расслабляются после конкурсов вдали от родителей и учителей.
– Ты зря беспокоишься, у меня вполне конкретные цели на поездку и кидаться во все тяжкие в мои планы не входит.
– Саша, я была в Нью-Йорк в твоём возрасте, и каждую ночь в клубе молилась, чтобы все, что попало в мой рот не одурманило меня настолько, чтобы жизнь закончилась прямо на танцполе. Ты не в силах противостоять тусовке, когда ты в ней крутишься.
– Очень интересно. Я думал, что ты получала там профессиональный
– Одно другому не мешает, как ты уже заметил.
– Ма, у меня вряд ли будет время на тусовки, а если и выберусь, то точно не в «Студию 54». Мой максимум – это «Карнеги-холл», ты же знаешь.
– Да, мой юный музыкант, я очень надеюсь, что твои жизненные принципы не изменятся, когда в нее вмешаются другие люди и обстоятельства.
– Ладно, мам, люблю тебя. Пойду настрою скрипку, завтра начинаются отборочные испытания.
Нью-Йорк, США
Он
Саша прилетел в Нью-Йорк поздно вечером. Он спустился в подземку и застыл в оцепенении, не понимая, куда ему двигаться и как ориентироваться. Он читал, что в Нью- Йорке более четырехсот станций метро и на каждой станции как минимум два пути. Осмотревшись, он насчитал четыре, с которых то и дело отходили поезда в разные стороны по маршрутам, исключающим часть остановок по непонятному алгоритму. Саша встал перед картой в надежде понять, как устроен нью-йоркский метрополитен и куда двигаться дальше, но так ничего и не понял, пока к нему не подошел прохожий и не указал на нужную ветку и правильный выход на платформу. Он выдохнул с облегчением, поблагодарил за помощь и зашагал на свой путь. Уже на следующий день он и сам подсказывал дорогу растерянным туристам, представляя какой ужас они испытывают, смотря на запутанные цветные линии схемы.
Он поднялся из подземки, и ощутил еще большее волнение от бесконечных верениц людей и машин, от ярких огней, шума музыки, новых запахов, ударивших в нос. Он привык делать глубокий вдох, выходя на улицу, чтобы почувствовать свежесть и отдохнуть от накопившихся за день назойливых ароматов. Здесь же в воздухе смешались все возможные ноты парфюмов, кофе, специй, еды, выхлопных газов и мусорных баков.
Он пробирался через толпу, надеясь, что близок к выходу, но выхода из неё не было, и видимость перспективы еще больше ухудшалась из-за начавшегося снегопада. Саша понимал, что летит не в Майами и был готов к зиме, но окружающие будто этого не видели, и шагали по сугробам в босоножках на шпильках или в шлепках, не обращая внимания на температуру воздуха и осадки. Девушки в длинных меховых шубах до щиколоток смотрелись невероятно эффектно, Саша даже представлял, что под их шубами отсутствовала какая-либо одежда. В лифте гостиницы на Таймс-сквер, где он остановился, его гипотеза подтвердилась, когда случайная попутчица неосторожно расстегнула верхнюю пуговицу шубы, и сквозь открывшийся вырез виднелись только лямки нижнего белья.
Мужчины в снегопад также демонстрировали экстравагантность нарядов не по погоде. Они могли гулять в легких футболках и сланцах, или, наоборот, в унтах и фуфайках, поэтому ориентироваться на прохожих, чтобы угадать погоду на улице Нью-Йорка не представлялось возможным. Кто в чем вышел из самолета, прилетев в этот город, тот в том и продолжал здесь жить.
Саша остановился на Таймс-сквер и быстро понял, что это эпицентр ночного города, притягивающий на свет таблоидов всю округу, как мотыльков на свет фонаря. Здесь никогда не замедлялась жизнь, не стихали голоса, не закрывались рестораны, не прекращали ездить такси, не гасла реклама. Здесь ходили красивые люди, утоляющие животный и эмоциональный голод в красивых кофейнях, магазинах, музеях, парках, гостиницах. Нью-Йорк был самым современным мегаполисом на свете и в то же время очень старомодным городом.
Оставив вещи в номере гостиницы, он решил изучить окрестности и найти улицу, где находится концертный зал, в котором будет проходить конкурс. В его блокноте был записан адрес: 92 street Y (between 91 st & 92 street) 1395 Lexington Avenue NY, и он никак не мог понять, как же называется это заведение.
От невероятного количества неоновой рекламы на Таймс-сквер слепило глаза, и ночью здесь было также людно и светло, как и днём. Саша представил, как на этих экранах вдруг начнут транслировать конкурс скрипачей, и тогда шумный кипящий эпатажный квартал вдруг затихнет и остановится, прислушиваясь к шедеврам классической музыки. А люди застынут с поднятыми головами, вперившись в экраны – их модная одежда вмиг превратится в смокинги и вечерние наряды, а вместо смартфонов и стаканчиков Starbucks в руках окажутся бокалы с шампанским и брошюры с именами выступающих.
«Get out of the way!» – кто-то толкнул Сашу в спину, и фантазии улетучились в небытие.
Он шел по улице в поисках Пятой Авеню и Центрального парка, разглядев на карте, что эти два опорных направления выведут его к 92Y. Он проходил здания с вывесками, которые видел только в кино: Rockefeller Center, The Museum of Modern Art, The Metropolitan Museum, Neue Galerie, Solomon R. Guggenheim Museum, Cooper Hewitt Smithsonian Design Museum. Он подумал, что если бы останавливался в каждом из этих музеев, то дошел бы до нужного места недели через две. Когда, наконец, он вышел на пересечение с 92-ой улицей, и свернул к концертному залу, его мысли замолчали, предвкушая близость пункта назначения. Пальцы начали непроизвольно сжиматься внутрь ладошки, имитируя зажимы струн на скрипке. Он подошел к центральному входу здания 92Y и посмотрел на часы, прикидывая, сколько времени заняла дорога. Он постоял минут десять перед воротами и решил возвращаться тем же путем. Названия музеев он читал в обратном порядке, и пообещал себе обязательно вернуться в Нью-Йорк, чтобы посетить их все. Дойдя до Таймс-сквер, он вспомнил о своих фантазиях с трансляцией концерта классической музыки, улыбнулся сам себе и быстро пробежал неоновые экраны в сторону гостиницы. Несмотря на поздний час в лобби отеля было много людей, все они пили коктейли и кофе, будто здесь не существовало временных отсечек дня и ночи. Поднявшись на 15 этаж, он зашел в номер, сел на кровать и тяжело вздохнул, понимая, что до прослушивания на конкурс осталось совсем мало времени. Глаза закрылись сами, но долго еще пульсировали белыми пятнами от переутомления и бесконечного яркого света. Саша провалился в сон.
Она
Она складывала свои картины из элементов, врезающихся в память. Рисование было для нее своего рода медитацией, поэтому, когда она прилетела в Нью-Йорк, ничто не привлекло ее внимание и не заняло ум. Она писала по памяти и не видела ничего вокруг, пока работа не была закончена, и все частички пазла не складывались в единую картину. Лишь освободившись от беспокоящих образов, она вновь, в поисках вдохновения изучала окружающую реальность.
Эйфория накрыла ее на Таймс-сквер, где остановилась машина, которая встретила их с матерью у трапа самолета и доставила до дверей гостиницы. Она открыла дверцу, не дожидаясь услуг водителя или швейцара, и вышла на шумную улицу. Не произнеся ни слова, она направилась к светящимся экранам. Саша ещё никогда не видела такого количества людей, непохожих на однообразную серую массу – все они казались ей яркими с очень выраженной индивидуальностью. Она шла вперед, не слыша, как зовет ее мать, фиксируя в голове каждую вспышку экрана и каждое лицо прохожего. Она рисовала в голове сотни образов, пытаясь запомнить все черточки лиц, чтобы, вернувшись к холсту, нарисовать их до мельчайших подробностей. Она остановилась, зажмурила глаза, сжала кулачки, произнеся мысленно «пожалуйста, пожалуйста», заставляя мозг сконцентрироваться и разобрать по полочкам увиденное.
«Get out of the way!» – кто-то толкнул Сашу в спину, и ее задумчивость улетучились в небытие.
Она повернулась и увидела, что мать так и стоит около машины и машет ей, чтобы та вернулась к гостинице. Саша послушно направилась обратно, подошла к водителю, взяла из его рук свою сумочку и последовала за ним в холл.
Она поднялась на 15 этаж, зашла в номер, и сразу подошла к окну.
«Ничего подобного раньше не видела» – сказала она себе под нос. Затем взяла записную книжку и карандаш, и начала зарисовывать вид из окна. Она простояла с импровизированным мольбертом около получаса, но желудок предательски напомнил, что сегодня она ещё ничего не ела. Саша решила спуститься на минутку вниз за кофе, поэтому накинула длинную шубу прямо на нижнее белье, чтобы не терять время на разбор чемодана и поиск одежды. Она вышла в коридор, забежала в закрывающий двери лифт, и наткнулась на парня, который вздрогнул от ее внезапного появления, но все же улыбнулся и сказал: “Good evening, miss”.
Конец ознакомительного фрагмента.