Сашка. Книга вторая
Шрифт:
Хозяин появился к вечеру. Сашка увидел в окно, как он въехал во двор на справной кобыле. Это был низенький и щуплый, но энергичный мужчина средних лет. Бегло глянув в записку и улыбнувшись, он похлопал гостя по плечу:
– Да живи, сколь надо.
Сказав так, он пошёл во двор покормить скотину; закончив работать во дворе, он, уже в избе, принялся чинить сбрую, не обращая на гостя внимания. Подступала ночь. Сашка поглядывал на хозяина и клевал носом: его разморило от усталости и горячего воздуха, который плыл от раскалённой печи. Увидев это, хозяин встал и позвал жену, вышивающую
– Собирай ужинать.
Через несколько минут на кухонный стол перекочевали из-за заслонки печи тушёная капуста с солидными кусками баранины и пшённая каша, а из шкафа – нарезанный большими кусками ржаной хлеб и банка с молоком. Сашка почувствовал себя неловко. Оказывается, не утратил ещё совесть, когда подъедался у дружков и тётки. Не отказываясь от ужина, спросил:
– Мне бы какую работу… Чем-нибудь помогу…
Мурат, посмотрев одобрительно на подростка, ответил:
– Денька три отдохни, и поможешь; работы здесь много. А рассуждаешь, парень, правильно: кто не работает – тот не ест.
Послонявшись несколько дней по рощам и полям, Сашка впрягся в деревенскую работу. Мурат, как бригадир, поставил его на сенозаготовку. Работа трудная, в первое время едва хватало у Сашки сил дождаться обеда. Но, в конце концов, он втянулся, окреп, научился вершить копна и ловко подавать вилами сено стоящему на стогу мужику. Но однажды, спрыгнув с копны, он сильно потянул ступню. Пришлось неделю проваляться дома. Мурат и хозяйка ухаживали за ним, как за сыном.
Когда нога зажила, Мурат отправил Сашку убирать зерновые. Работал теперь на соломокопнителе. Работа хлопотная и пыльная.
9
Вскоре Сашка познакомился с сельскими парнями. Вечерами холостая молодёжь собиралась возле клуба. Девушки пели песни, и их голоса, казалось, слышали небеса и приграничный лес. Потом раздавались звуки патефона, поставленного на подоконник клуба. Мужская половина покуривала, сидя на брёвнах, и снисходительно разрешала дамам пригласить себя на танец. Не выпуская папироски изо рта, парни тёрлись в такт музыки о тела деревенских красавиц. Бывал здесь и Рашид, восемнадцатилетний бугай, отличающийся необыкновенной силой: поднимал плечами коня. Он сыграл нехорошую службу в судьбе Сашкиной. Однажды подошёл к Сашке и спросил:
– Люську Потенкину знаешь?
– Конечно, у её матери злой самогон.
– Вот он, – Рашид откинул полу телогрейки и показал Сашке бутыль самогона.
– Ну и что?
– Люська намерения на тебя имеет. Говорит, что замуж за тебя хочет.
– Смеёшься? Мне шестнадцати нет. Да и на фига мне рожа её? Сам не хочешь вместо меня? Кстати, тебе какая печаль заботиться обо мне?
– Есть печаль. Она говорила, что если приведу тебя, то месяц бесплатно самогон буду пить. Я тебя жениться не заставляю. Ты приди и скажи, что думаешь о ней. Ну, прошу, сходи. А самогонку вместе попьём. Прямо сейчас и иди. Давай для храбрости. – Он извлёк из кармана надколотый стакан и налил в него.
Только ради приятелей Сашка, осушив стакан, поплёлся на задание. Шёл и представлял себе её физиономию. Ещё и мать у неё, он слышал, колдунья. Не доходя до Люськиного дома,
– Щас свинью загоню и пойдём поговорим.
– И тут поговорить можно.
– Ну, уж нет, входи, гостем будешь.
В комнате, куда Люська втолкнула Сашку, сидела старуха – её мать. С виду, и правда, как ведьма.
– Спасибо тебе, что пришёл, Саша, – начала разговор Люська, посадив на диванчик его.
– Я давно прийти хотел, – смущённо проговорил он, напряжённо думая: «О чём с ней говорить?»
Вдруг послышался голос гармошки, стукнула калитка и в дверь ввалилась толпа Сашкиных друзей.
– Встречайте, встречайте гостей! – весело заголосил Рашид, возглавляющий кампанию.
– Заходите, угощение будет, – без восторга встретила их Люська.
Был накрыт стол – огурцы в рассоле, капуста квашенная, картошка варенная и, главное, Потенькинский знаменитый самогон. Началась пьянка. Рашид успел шепнуть Сашке: «Тебя выручать пришли, да и за должком – ведь обещала поить, если ты появишься».
Не мог припомнить Сашка, нахлеставшись самогоном, как оказался в доме Мурата. Проснулся утром на своей лежанке. В голове гудело. Вышел во двор. Мелкий сыпал дождь. Взглянул Сашка по сторонам, и замутила его печаль. Ему что, судьбой написано пропасть в этой глуши? А ведь к этому всё и идёт. За территорией деревни его никто, конечно, не ждёт, но здесь, рано или поздно, его женят на какой-нибудь Люське, Райке – здесь полно перезрелых татарок. Может, вернуться в Омск? Три месяца прошло, милиция о нём, наверное, забыла. На крыльцо вышел Мурат:
– Голова болит? Иди, рассолу попей.
– Голова болит, только рассолом не вылечусь. Не могу я, Мурат, оставаться у вас, потянуло домой. Сейчас и отправлюсь. Дойду до большака, и на попутках доберусь до Омска.
– Ну, дело твоё. Я знал, что уйдёшь. Пойдём, позавтракаешь.
Его сытно накормили на дорогу. А ещё дал ему Мурат новые резиновые сапоги – дорога раскисла, и сунул в ладонь пятьдесят рублей, а кроме того, собрал немного харчей. И Сашка отправился в сторону большака, что проходил в нескольких километрах от глухого татарского села.
10
Ранним утром город Омск спал – на улицах было совсем пусто, окна сливались темнотой со стенами. Дорога, что вела к баракам, оказалась прихвачена морозцем. Сашка постучал в занавешенное окно. Через минуту в окне появилось Нинкино лицо и, просияв улыбкой, скрылось. Открыв дверь, она завела его в кухню.
– Мам, смотри – Саша приехал! – не удержалась, чтобы не разбудить мать.
– Здравствуй, беглец. Боже, в резиновых сапогах! Наверно, ноги замёрзли! Скорее разувайся! – заахала мать Нинки.