Сашка
Шрифт:
Младшего лейтенанта звали Василий Орехов. Он прибыл в роту прямо из училища всего несколько дней назад и только-только успел познакомиться со своими подчиненными. И подробнее узнавать каждого из оставшихся в живых пришлось уже в бою. Но он был рад, что среди защитников этого дота не нашлось малодушных и трусливых людей. Об этом младший лейтенант сказал сам.
На рассвете умер Пашка Белов. Дернулся, придя в сознание, что-то сказал непонятное и, издав сильный стон, вытянулся, сложив обессиленные руки на груди. Его положили там же, в подсобке, на одну из полок стеллажа, и укрыли лицо доской от ящика. Больше было нечем.
Глава 6
Утро опять началось с сильного артиллерийского обстрела. За ночь, подтянув побольше орудий, немцы обрушили всю их мощь на набившие оскомину бетонные коробки, стремясь снести их с лица земли вместе с защитниками. Затем опять пошли в атаку. Но на этот раз действовали хитрее: пока одни отвлекали, другие старались зайти с тыла, чтобы бросить гранаты в узкие амбразуры. Иногда это удавалось. Гранаты с деревянной ручкой громко падали на пол, но защитники маленькой крепости успевали выскочить в другое помещение и переждать взрыв, от которого сильно закладывало уши.
Соседний дот Веселова стрелял все реже, наверное, там тоже заканчивались патроны. Пока оттуда доносились выстрелы, немцы боялись залезать на крышу укрепления, чтобы не попасть под пулю. Тем не менее, они постоянно атаковали, в перерывах щедро осыпая защитников снарядами. Боеприпасы подходили к концу, и во второй половине дня пулемет замолчал, пропустив через себя последнюю ленту. На каждую винтовку осталось меньше магазина. Теперь немцы осмелели и стучали в дверь прикладами: «Рус! Сдавайся!» «Хрен вам на воротник», – выругался младший лейтенант, выпуская последние патроны из своего пистолета в смотровое окошко. За дверью раздались стоны и топот убегающих ног. Но вдруг в перископную трубу что-то полилось. Жидкость тонкой струей побежала на пыльный бетонный пол, и в воздухе появился резкий запах бензина.
«Бензин!» – Пивоваров стащил гимнастерку, пытаясь заткнуть ею отверстие на потолке, но бензин продолжал капать на пол. Бесполезно! Все поняли, что стоит немцам залить дот бензином и поднести спичку, как все защитники будут сожжены заживо. Отталкивая Пивоварова и вытаскивая зажигалку, к трубе бросился Емельянов с криком: «Все в подсобку!» Повторять дважды не пришлось. Как только ноги последнего бойца мелькнули в дверном проеме, сержант зажег огонь и поднес его к перископу. Полыхнуло яркое пламя, выжигая все, что находилось вокруг, и затем резко рванулось вверх, наружу. Емельянов в горящей гимнастерке влетел к товарищам. Его повалили на пол и укрыли своими телами, гася одежду. Наверху раздался взрыв, расплескав горящий бензин на немцев, стоящих с канистрой около перископной трубы. С дота стали прыгать и разбегаться в стороны живые факелы, которые, пробежав несколько десятков метров, валились на землю и начинали в судорогах ползать по ней, стараясь избежать печальной участи, уготованной ими для других. Почти все они так и остались догорать на земле, распространяя вокруг себя запах горелого человеческого мяса.
– Молодец, Емельянов, вовремя сообразил, – похвалил сержанта младший лейтенант.
– Мы так в селе со степными пожарами боролись, – ответил тот, вороша обгорелые волосы, – встречным огнем гасили.
– Ладно, по местам, живы и хорошо, будем ждать новых сюрпризов, – младший лейтенант шагнул к выходу из
Не ожидавшие такого поворота, когда жертва вдруг превратилась в охотника, немцы замешкались, но потом с оголтелой яростью снова обрушились на защитников всеми стволами артиллерии.
– Хороший дот построили, – в паузах между разрывами сказал Федор Сашке, – все выдержит! Так-то ничего ему не страшно.
В ушах гудело – казалось, тысячи кузнецов одновременно бьют по наковальням. Воздух был заполнен поднявшейся пылью, дышать стало тяжело, но защитники держались, все надеясь на скорое освобождение подоспевшими советскими дивизиями. Но час сменялся следующим часом, а звуков подходящей помощи не было слышно. Ближе к вечеру немцы опять предприняли попытку выкурить маленький гарнизон из своей крепости. Сашка вдруг почувствовал легкий лекарственный запах: так пахло в райцентре в больнице, куда они с мамой один раз ездили, когда у него сильно болел живот. Но этот запах был сильнее, начинал щипать глаза, еще больше мешал дыханию.
«Газ!» – младший лейтенант первым сообразил, что происходит. Через перископную трубу немцы стали пускать в дот ядовитый газ. Он медленно растекался по всем помещениям, желая забрать с собой всех защитников в царство вечного сна. Всех рвало, люди катались по бетонному полу, держась руками за горло, в которое, казалось, залили ведро керосина. Глаза было не открыть от сильной рези. Попробовали дышать в канавки для выброса гильз, прижавшись перекошенными от боли ртами к маленьким отверстиям, но тяжелый газ проникал и туда. Боль, дикая невыносимая боль накрыла каждого.
Корчась, Сашка видел, как лежал Федор, пытаясь руками разорвать себе глотку, надеясь хоть так получить маленькую дозу свежего воздуха, видел, как рвало младшего лейтенанта, как, закрыв глаза, молча шарил руками по стене умирающий от удушья Пивоваров. Потом постепенно боль стала уходить. Бледный как смерть, измученный Чижов молча показывал на трубу пальцем, не в силах сказать хоть слово. Сашка посмотрел туда и увидел, что газ больше не выходит. Значит, что-то произошло, раз немцы перестали их травить. Подумали, что все умерли? Вряд ли. Скорее всего, соседи помогли, последними выстрелами согнали врага со стен дота.
Долго лежали, приходя в себя. Газ ушел, оставив после себя мучительную резь в глазах и сильный кашель. Немцы продолжали бросать гранаты в узкие амбразуры, надеясь уничтожить защитников, поэтому пришлось всем снова перебраться в подсобку. За стеной, закрытой от обзора соседей, раздавались громкие звуки, словно кто-то молотом бил в стену.
– Стену решили пробить, засранцы, – прохрипел, мучительно улыбаясь, Емельянов.
– Не пробьют, хрен им на воротник, – выругался младший лейтенант.
И тут же словно молния мелькнула у Сашки в голове страшная мысль:
– Они взорвать нас хотят. Сейчас шурф небольшой сделают, потом туда взрывчатку заложат. Нам про то, как укрепления взрывать, комбат рассказывал. Он в финскую так делал, когда линию Маннергейма брали.
Все притихли. Простая мысль, озвученная этим мальчишкой в форме, действительно была жуткой. И ничего сделать они уже не в силах. А самое главное – помочь им никто не может, только если не произойдет чудо.
– Дождаться бы ночи, тогда можно будет прорваться! – с горечью в голосе сказал Пивоваров.