Сатаки и я
Шрифт:
Около задней стены вигвама, напротив входа, из тонких жердей и веток было отгорожено небольшое помещение, в котором во время церемонии должен был пребывать и поститься Творец Погоды. Им всегда был самый могущественный знахарь. Если на небе появлялись дождевые облака, он должен был выйти, дунуть в свою дудку, украшенную перьями из крыльев орла, и обратиться с молитвой к Птице Грома, чтобы она прогнала их.
Когда мы заканчивали строительство, появились женщины с сотней сушеных священных бизоньих языков. Они сложили их на чистую белую кожу у основания центрального столба в вигваме. Теперь все было готово, и моя мать, возглавлявшая
Заново раскрасившись в честь Солнца краской, сделанной из обожженной земли, она вышла из вигвама. За спиной у нее была священная сумка. С высоко поднятой головой она направилась к Великому Вигваму. Шла она очень медленно, то и дело произнося молитвы, часто останавливалась, поднимала вверх к Солнцу свои руки и умоляла его сжалиться над нами и ниспослать все доброе.
Люди следили за ней, не двигаясь и не произнося ни слова. Мы все чувствовали, что Солнце поддерживает ее, прислушивается к тому, что она говорит, и благосклонно принимает ее молитвы. На наших глазах появились слезы, нам перехватило горло, мы почти не дышали и про себя молились вместе с ней. Наконец она вошла в Великий Вигвам, взяла один из священных языков, отрезала от него кусочек и принесла его в жертву Солнцу. Потом она съела очень маленькую часть священного языка, а остатки зарыла в землю, моля Мать Землю принять их и сжалиться над всеми нами: дать нам обильный урожай ягод и трав для всех животных равнин, долин и гор.
После этого люди стали заходить в Вигвам, и каждому она давала кусочек священного языка. Горячо молясь, люди поднимали его к Солнцу, очень маленькую часть съедали, а оставшееся отдавали Матери Земле.
Весь долгий день люди приносили в жертву Солнцу те вещи, которыми дорожили больше всего: оружие, щиты, одежду, браслеты, ожерелья, кольца, меха. Они прикреплялись к центральному столбу в Вигваме.
А за стенами Вигвама воины предъявляли свои трофеи, захваченные у врага со времени Великого Вигвама прошлого лета. Их окружала огромная толпа, жадно слушавшая повествование о подвигах и громко их приветствовавшая. При этом люди могли даже видеть, каким образом рассказчики одержали верх над своими врагами: привлекая на помощь своих друзей, каждый из воинов старался показать, как он сражался и победил.
Перечислением добытых трофеев руководили несколько стариков. Они знали, что мне еще предстояло великое испытание, поэтому первым вызвали меня. Я был готов – несколькими днями раньше, с помощью друзей, я уже отрепетировал то, что должен был делать.
Прежде всего, с помощью одного своего друга, изображавшего врага, я показал, как убил кри около лагеря Внутреннего Народа и захватил ружье. Я закончил – старики забили в свои барабаны, и огромная толпа в такт им выкрикивала мое имя.
Затем рассказал, как убил «настоящего медведя», и показал ожерелье, которое сделал из его когтей. Приветствия зазвучали еще громче.
Потом поведал, как из лагеря Носящих Пробор я увел пятнистую лошадь, убил врага и добыл еще одно ружье.
Как после этого люди выкрикивали мое имя! Шум был такой, как будто гремел гром, и я был счастлив.
Отец взял мою лошадь, и я пошел в Великий Вигвам, где меня ожидал знахарь Солнца – Творец Погоды.
– Ты готов? – спросил он, сурово глядя на меня.
– Да.
– Ты хорошо подумал о великой боли, которую будешь испытывать во время этого
– Поскольку я дал обет Солнцу, я должен выдержать.
– Что ты выбираешь: волочить череп или быть подвешенным у центрального столба?
– Я предпочитаю череп.
– Хорошо! Он ожидает тебя. Сними рубашку, – приказал он.
На мне остались только пояс, набедренная повязка и мокасины. Знахарь стал молить Солнце сжалиться надо мной, вымазал мое лицо и все тело черной краской. Затем он вывел меня из Великого Вигвама, направляя одной рукой. В другой у него был длинный остроконечный кремневый нож. Я представил, что буду чувствовать, когда он вонзит этот нож мне в спину...
Старый знахарь повел меня в вигвам для потения, на вершине которого, как я уже говорил, находился череп бизона, выкрашенный в красное и черное. Через глазные впадины у него были пропущены длинные сыромятные веревки, которыми он и был привязан к крыше.
Старик снял череп и поставив на землю, развязал веревки. Затем он поднял свою руку с ножом к небу и стал просить Солнце обратить свой взор на меня, бедное дитя, которое собирается исполнить принесенный ему обет. Он молил Солнце дать мне силу вынести это. Потом, встав за мной, он сжал одной рукой мое правое плечо. Другой проколол ножом кожу ниже лопатки. Я почувствовал сильную боль, но не вздрогнул. Женщины в толпе заплакали от жалости ко мне.
Ведя ножом вниз, он сделал разрез длиною в четыре пальца. Рядом он нанес еще один. Делал он это очень медленно, лезвие кремня было тупое, и старик приложил немало усилий, чтобы прорезать мою кожу. Я чувствовал, что кровь обильно течет по моей спине. Боль была ужасной, по мне градом бежал пот. Но хуже всего было, когда знахарь стал пропихивать под кожей завязки, отделяя ее от мяса.
Потом он сделал еще два разреза уже на левом плече и пропустил между ними новую завязку. Я думал, что упаду в обморок. Но худшее еще было впереди — старик привязал завязки, шедшие от черепа бизона, к тем, которые были у меня под кожей. И пока он делал их одинаковой длины, боль была сильнее всего.
– Ну, я закончил свое дело. Иди! – скомандовал он мне.
Я шагнул вперед, почувствовал тяжесть черепа, завязки под моей кожей натянулись до предела, боль стала поистине ужасающей. Я сделал еще один шаг и смог услышать, как скрипит волочащийся по земле череп бизона. Я еще шагнул, потом еще, упал и долгое время лежал, как мертвый.
Обжигающая боль в разрезах на спине вернула меня к жизни. Я сел. Старый знахарь вернулся в Великий Вигвам, но меня по-прежнему окружало много людей. Они смотрели на меня: женщины глазами, полными слез, мужчины сурово, крепко сжав зубы. Все они надеялись, что я соберу все свое мужество и смогу выдержать испытание, до тех пор пока завязки на моей спине не порвутся и не освободят меня.
Мне захотелось уйти прочь ото всех. Я поднялся на ноги и пошел, волоча череп и упрашивая про себя Солнце помочь мне вынести эту немыслимую боль. Когда я двинулся, мой Бизоний Камень закачался на конце шнурка. Ударяясь о мою грудь, он как бы придавал мне силы. Я помолился ему, прося помочь мне разорвать привязь к черепу. Я думал о матери, о Сатаки, о других женщинах, давших обет и находившихся в нашем новом большом вигваме. Мне хотелось, чтобы они пришли ко мне и сказали хотя бы несколько ободряющих слов. Но это было невозможно.