Сатаки и я
Шрифт:
При этих словах его старшая жена – «жена, которая сидит рядом с ним», достала из кучи парфлешей продолговатый узел из кожи самки бизона. Дядя жестом показал ей, чтобы она передала его мне. С нетерпением я раскрыл его и сразу же увидел лук в сумке из шкуры выдры [5] и колчан со многими стрелами.
Там был также пояс, расшитый иглами дикобраза, на нем был чехол с хорошим ножом. И наконец там же была маленькая сумочка с кремнем и кресалом.
– И все это вы даете мне?
5
Выдра
– Да, все это тебе. Все эти вещи я забрал у кроу, которого убил пять зим тому назад. Лук очень добычливый, я им уже пользовался. Стрелы с хорошими наконечниками, не потеряй их. Пока же ты будешь охотиться вместе со мной и поедешь на каком-нибудь из моих скакунов, обученных охоте на бизонов.
– Вы очень добры ко мне, очень щедры. И когда мы поедем охотиться на бизонов?
– Завтра, рано утром. Теперь беги домой и хорошо выспись.
Когда я ложился спать, то повесил свои подарки прямо над ложем, на котором спали мы с братом. А утром при первых проблесках наступающего дня я с ужасом увидел, что на шестах моих вещей нет.
– Мама! О, моя мама! Мои лук и стрелы, все мои подарки украдены, – завопил я.
Она сразу же проснулась, а с нею и мой младший брат, который громко заплакал.
– Твои подарки исчезли? – переспросила она.
– Да! Украдены! Этой ночью, прямо вон с тех шестов!
– Подожди! Помолчите немного! Слышите? – спросила она.
Мы задержали дыхание и прислушались: из другого конца большого лагеря неслись низкие, глубокие звуки печальной и торжественной песни игроков.
– Случилось то, чего я боялась! – воскликнула мать. – Там, где поется эта песня, там и ваш отец, а с ним и твои подарки.
– Так больше продолжаться не может, – говорила она. – Он крал мои вещи, проигрывал их, и я молчала. Но теперь, когда он взял вещи моего сына, – о, я найду способ вернуть их обратно!
Говоря это, она торопливо оделась, закрывшись своим плащом. Я также оделся, мой младший брат накинул на себя плащ из телячьей кожи, и мы последовали за ней к вигваму Птичьего Треска.
– Брат, помоги мне! Мой муж играет сейчас на вещи, которые ты дал Апси, – крикнула она ему.
– Ха! Он это делает? Может статься, это будет его последняя игра! – взревел он.
Мгновенно он выскочил наружу. На нем была только набедренная повязка, волосы растрепаны, глаза дико расширены. Могучий мужчина, он был страшен в гневе.
Ему не нужно было спрашивать, где идет игра: из ближайшего вигвама раздавались звуки песни делавших ставки. Он побежал туда, мы последовали за ним. У входа моя мать и брат остановились, но я двинулся за дядей и сразу же увидел свои красивые подарки в груде других вещей слева от игроков. Справа сидел безучастно мой отец. По выражению его лица я понял, что он, как всегда, проиграл.
– Эй ты, Пятнистый Медведь! – прокричал дядя, указывая на него пальцем правой руки. – Где те вещи, которые я дал вчера Апси?
Прежде чем мой отец смог ему ответить, он увидел их среди выигрышей победителей, решительно пересек линию игроков, оттолкнул одного из них своим плечом и схватил лук и колчан.
– Слушай! Положи их обратно, они теперь мои, – воскликнул один из сидящих игроков.
– Нет, не твои! Они принадлежат моему
Победитель повернулся к моему отцу и уставился на него.
– Что ты за человек? – рявкнул он. – Приходишь сюда и играешь на наше честно нажитое имущество ворованными вещами! Сейчас же убирайся из моей палатки и держись от нее подальше. Больше я с тобой никогда не буду играть!
– И я! И я! И я! – закричали остальные.
Мой отец поднялся и вышел с опущенной головой вон из вигвама. Дядя снова вручил мне мои вещи.
– Пойдем ко мне и поедим. Скоро мы, ты и я, должны выехать в прерии.
Пока его жены занялись подготовкой завтрака, я отыскал дядин табун (он пасся чуть ниже лагеря), сгонял его на водопой, а после привел к вигваму хозяина. Он вышел и отобрал двух быстрых лошадей. Из них большая черная, как я хорошо знал, любимейшая лошадь дяди, предназначалась мне. Мы привязали их к кустам и отправились к реке искупаться. Затем по возвращении в палатку дядя тщательно расчесал свои длинные волосы и уложил их, нанес на лицо, руки и мокасины священную бурую краску – он очень следил за своей внешностью.
Я думал, что в день охоты он мог бы одеться и побыстрее. Мне так хотелось отправиться на охоту, что, когда женщины поставили перед нами еду, я съел всего несколько кусочков мяса и пошел седлать своего черного скакуна.
Солнце было уже высоко, когда мы, пятьдесят или даже более мужчин, все на самых быстрых лошадях, отправились в путь. Нас сопровождало много женщин на более медлительных вьючных лошадях, запряженных в травуа [6] .
На короткое время мы сделали остановку на берегу Медвежьей реки [7] , в ложбине, где находился Солнечный Камень. Когда мы приблизились к камню, каждый мужчина положил около него какое-нибудь подношение: кольцо, бусы или краску и помолился о даровании ему многих лет и благополучия. У меня не было таких даров, поэтому, прежде чем вознести свои молитвы, я оставил одну из своих великолепных стрел.
6
Травуа – индейская волокуша, использовалась для перевозки грузов и людей.
7
Медвежья река – река Марайас.
Мы поднялись из долины реки к холмам, за которыми начинались прерии. Там нас встретили два человека, всю ночь следившие за бизонами. Они сообщили, что большое стадо животных отдыхает на северном склоне невысокой гряды неподалеку от нас, и повели нас туда.
Мы приближались к подножию гряды, нетерпеливо высматривая, где находятся бизоны. Наконец мы увидели их – пять или шесть сотен, ближайший был не дальше, чем на выстрел из лука. Одни из них лежали, другие стояли, некоторые паслись. Наши лошади тоже увидели их – должно быть, запах бизонов ударил им в ноздри еще раньше, – и теперь их было невозможно сдержать. Мы проскочили вершину почти так же быстро, как летают птицы, и очутились среди животных прежде, чем они пришли в себя от удивления, собрались вместе и обратились в бегство.