Сатана и Искариот. Части вторая (окончание) и третья
Шрифт:
— Не только возможно, но наверняка так оно и есть на самом деле.
Виннету до сих пор не проронил ни слова, но он все понял, потому что мы говорили по-английски. И теперь он сказал голосом убежденного в своей правоте человека:
— Мой брат Олд Шеттерхэнд находится на верном пути. Другой человек выдает себя за Малыша.
— Другой? — удивился Босуэлл. — Вы думаете, что он скрывается под фальшивым именем?
— Да, именно так мы считаем, — ответил я. — На самом деле Лже-Хантера зовут Джонатаном Мелтоном.
— Но раньше ты называл так его спутника?
— Конечно. Он и есть в действительности спутник того, за кого себя выдает.
— Для меня все это весьма
Позднее он мог узнать обо всем, но сейчас я рассказал ровно столько, сколько ему нужно было, чтобы кое в чем разобраться. Он слушал со все возраставшим вниманием, а когда я окончил, казался не очень-то довольным услышанным. Я вынужден был подробнее посвятить его в это дело, и описал ему мое давнее путешествие в Мексику, а также другие события, словом, все, вплоть до нынешнего дня. Когда я закончил, то другой бы человек не сдержался в проявлении своих мыслей и чувств, но Эмери долго молчал, лишь задумчиво глядя перед собой. Потом, подняв голову, он сказал, прищурив глаза:
— Это будет крайне интересное путешествие в Тунис, потому что ты взял великолепный след. Мой мастер Хантер — это Джонатан Мелтон, его спутник, и никто другой.
— Как ты догадался об этом?
— И ты еще спрашиваешь! A-а, ты хочешь подвергнуть испытанию мою прозорливость!
— А знаешь ли ты, кто тот коларази — тунисский капитан?
— Томас Мелтон, которого девять лет назад ты преследовал от Форт-Юинты до Форт-Эдуарда. Вот уже восемь лет он здесь живет. Между этими двумя событиями, следовательно, прошел целый год, а для него этого времени было вполне достаточно, чтобы поднатореть в языке и поступить на военную службу в Тунисе. Что ты об этом думаешь?
— Полностью согласен с тобой.
— Тогда почему же тот Хантер, которого я знал, решил переадресовывать свои письма иудею, а не коларази, с которым он хорошо знаком?
— Именно потому, что он не Хантер, а Мелтон. Настоящий Хантер с коларази не знаком, следовательно, он должен был приказать переправлять письма к какому-нибудь деловому человеку, о котором только и знал, что сможет посетить его в Тунисе. Но это еще не все. Почему Хантер остановился в Александрии не в гостинице, а на частной квартире?
— Потому что он не хочет показываться на людях и старается забиться поглубже в свою нору.
— А почему же он целых три месяца не уезжает из Египта и скрывается здесь, в то время как все убеждены, что он давно живет в Тунисе?
— Потому что он выдает себя за подлинного Хантера, который и находится сейчас в Тунисе.
— Нет! Здесь, в Египте, он ни за кого себя не выдает — он просто прячется. Знакомство с тобой было с его стороны неосторожностью, за которую он, вероятно, еще будет себя упрекать.
— Но почему же он остался здесь? Почему он отправил в Тунис одного настоящего Хантера, в качестве спутника которого он поехал в путешествие?
— И это для тебя загадка? Ты этого не сможешь себе объяснить?
— По меньше мере — не полностью.
— Я предполагаю почти наверняка, что он узнал о смерти старого Хантера и ему пришла в голову мысль, которая, весьма вероятно, и раньше появлялась у него — стать наследником умершего. Это будет для него тем легче, что он удивительно похож на молодого Хантера, а во время длительного общения с ним он получил редкую возможность детально ознакомиться с жизнью юноши. Можно подумать, что он даже научился подделывать подпись своего попутчика. При известии о смерти старого богача он послал Малыша под первым удобным предлогом в Тунис, к коларази, а точнее говоря — к своему отцу Томасу Мелтону, а уж тот должен быстро найти верный способ убрать молодого
— Мой брат Олд Шеттерхэнд прав, — согласился с моим мнением Виннету.
А Эмери на это сказал:
— Ты так это точно изложил, что я могу только согласиться с тобой. Но можно ли считать выполнимыми такие дьявольские планы?
— Подумай о Гарри Мелтоне, которого я зову сатаной и о котором я тебе рассказывал. Разве он не задумывал и не осуществлял еще худшие планы? К сожалению, некоторых из подобных типов и людьми-то трудно назвать. Вот к ним-то и принадлежит троица Мелтонов — отец, сын и дядя.
— Как я уже сказал, целиком разделяю твои мысли. Если твои предположения верны, то наш долг — спасти молодого Хантера, если только это возможно. Но как?
— Нам нужно как можно быстрее его найти. Мы должны действовать сами, не дожидаясь ничьей помощи, не полагаясь на вмешательство властей.
— Значит, отправляемся в Тунис?
— Да. Молодого Лже-Хантера мы возьмем под свое покровительство еще в Александрии, а отца его, думаю, захватим столь же легко.
— Но мы должны действовать осмотрительно!
— Что касается этого, то я не думаю, чтобы понадобилась особенная хитрость. Надо только действовать чуть поэнергичнее.
— Но мы же не можем все делать в одиночку, без поддержки тунисских властей!
— Да они проявят заинтересованность к моим планам, стоит лишь попросить их об этом.
— А-а, — засмеялся Эмери, — ты, пожалуй, пил на брудершафт с пашой Мохаммедом эс-Садоком, повелителем Туниса?
— Этого мне делать не приходилось. Однако у меня есть козырь получше: я хорошо знаю его военачальника, «господина ратей».
— Господин ратей? Что это за титул?
— Так прозвали моего друга Крюгер-бея, потому что он стал полковником личной охраны бея.
— Крюгер? Но это же вовсе не тунисское, а чисто немецкое имя!
— Да, он действительно по рождению немец. За плечами у него такая жизнь, какую не выдумает ни один романист. Этот случай совпадает с часто повторяемым мною утверждением: «Жизнь — это самый плодовитый писатель романов, который только может появиться на свет». Правда, о самом Крюгере, о его прежней жизни, я мало что знаю, но я полагаю, что он родом из Бранденбурга и был, вероятно, учеником пивовара или чем-то в этом роде. Но потом он отправился странствовать, его занесло во Францию, где он вступил в Иностранный легион [19] . В Алжире он дезертировал, пересек тунисскую границу, а там стал рабом. За исполнительность его определили в военные. Он терпеливо вынес все тяготы военной службы, продвинулся и попал в гвардию, где и выбился в полковники. Мохаммед эс-Садок-паша ему полностью доверяет.
19
Иностранный легион — иностранные подразделения всегда были во французской армии, но формальная организация Иностранного легиона восходит к созданному в 1816 г. легиону Хоэнлоэ (Гогенлоэ). В 1831 г. по приказу короля Луи-Филиппа в Алжире был создан пехотный полк, набиравшийся из иностранцев, намеренных принять французское подданство. Полк этот впоследствии сражался в Испании, Мексике, заморских колониях, а в годы первой мировой войны Иностранный легион, разросшийся к тому времени до двух полков, участвовал в боевых действиях на западноевропейском фронте.