Сбежавший жених
Шрифт:
Алисия зло сверкнула глазами на мужика, и тот послушно замолчал, уткнувшись носом в свою кружку.
– Не обращайте на него внимания, – сочувственно сказала она мне. – Сам рябой да косой, а все себе красавицу ищет.
– И ничего я не косой и не рябой, – обиженно отозвался мужик, без проблем услышав слова Алисии. Впрочем, та и не пыталась принизить голос, когда давала ему столь нелестную характеристику. – Ну есть пара отметин на лице. Зато шрамы украшают мужчину.
– Шрамы, а не рытвины, – язвительно огрызнулась Алисия. – На себя глянь: словно горох у тебя на лице давили.
Мужик
– То-то же! – торжествующе фыркнула в его сторону Алисия и опять обернулась ко мне.
– Спасибо, конечно, за помощь, но мне все равно, что обо мне говорят или думают, – честно сказала я. – Если боги создали меня именно такой – то у них были на это какие-то причины. И вряд ли стоит людям пытаться проникнуть в небесный замысел.
– Вот-вот! – радостно вскинулся мужик напротив, услышав утешение, которое полностью подходило и к его ситуации. – И вообще, с лица воду не пить!
– Ну вообще-то это ты первый начал, – напомнила ему Алисия.
Мой сосед принялся ей горячо возражать, но я уже не слушала их разговора, более напоминающего перебранку. Поскольку увидела, как между скамей ко мне пробирается Селестина.
Мое сердце сначала ухнуло в пятки, потом подскочило к горлу, а затем заколотилось так сильно, будто пыталось изнутри пробить ребра. Вспомнилась та жуткая боль, которой завершилась наша последняя встреча. А еще появление черной драконицы означало, что все наши планы пошли прахом. Дани все-таки решил обратиться за помощью к своим сородичам, хотя та же Ульрика горячо уверяла, что он этого не сделает. Мол, драконы слишком горды, поэтому любовные проблемы предпочитают решать самостоятельно.
Я тоскливо посмотрела на покрытый жирной черной копотью потолок. Надеюсь, Ульрика видит, какая гостья к нам пожаловала, и расскажет об этом Седрику. В конце концов, фея не может не понимать, что ее благополучие тоже зависит от того, чьей победой завершится это противостояние.
– Не помешаю? – лукаво спросила Селестина, присаживаясь напротив меня.
Незнакомый мне мужик, рядом с которым драконица выбрала себе место, мгновенно прекратил пререкания с Алисией и уставился на еще одну участницу разговора с откровенным вожделением.
– Эх, Брей! – насмешливо обронила служанка, от внимания которой тоже не укрылось то, с каким жадным интересом мужик принялся изучать внешность новоприбывшей. – Этот орешек явно не для твоих гнилых зубов. Искал бы себе кого подоступнее да пострашнее. Иначе до старости бобылем ходить будешь.
Брей гневно цыкнул на нее, после чего плюнул на ладонь и провел ею по волосам, силясь пригладить стоящую дыбом сальную шевелюру.
– И что такая милая озорница забыла здесь? – осведомился он с хриплым придыханием, должным, по всей видимости, означать затаенную страсть. Попытался словно невзначай придвинуться к драконице ближе, но она искоса глянула на него – и Брей так поспешно отпрянул, что едва не свалился с лавки. Создавалось такое чувство, будто она наотмашь ударила его.
– Ну не хочешь – и не надо, – обиженно пробурчал он. После чего подхватил со стола свой недопитый кувшин и отправился искать себе новое пристанище.
– Ах да, мне тоже пора, – заторопилась Алисия, обводя обеспокоенным взглядом переполненный зал. – Ладно, не скучайте.
После чего снисходительно потрепала меня по плечу и побежала по своим делам.
– Как у тебя это получилось? – невольно восхитилась я. – Ты им даже и слова не сказала, а разогнала в мгновение ока.
– Просто люди очень хорошо чувствуют, когда их присутствие некстати, – спокойно сказала Селестина. – Особенно если об этом им мысленно говорит дракон.
Я с изумлением покачала головой. Значит, вот оно как. Теперь и Селестина решила отказаться от маскарада.
– К чему недомолвки? – Драконица пожала плечами. – Я знаю, кто ты, ты знаешь, кто я. Дальнейшая игра была бы глупостью и потерей времени. И вообще, я хочу перед тобой извиниться.
Мои брови сами собой поползли наверх. Я не ослышалась? Селестина желает принести мне извинения?
– Да, я хочу извиниться, – с нажимом повторила она, и легкий румянец окрасил ее щеки. – Та сцена возле конюшни… В общем, я была не права. Поступила с необдуманной жестокостью. Но тогда это мне казалось меньшим из двух зол.
– А что именно ты сделала? – с интересом спросила я. – Я помню только то, что мне было больно, очень больно.
– В общем-то, так и было задумано. – Селестина равнодушно пожала плечами. – Я хотела вывести тебя из строя. Сделать так, чтобы ты надолго оказалась прикована к постели. И я решила, что лучше всего будет напустить на тебя какую-нибудь хворь, такую, которую не сумели бы вылечить местные целители. Тогда твоим друзьям волей-неволей, но пришлось бы срочно везти тебя в столицу. Однако я не учла, что ты арахния, да к тому же в твоих жилах течет немалая доля тролльей крови. Тролль и арахния. Два существа, которые известны своей устойчивостью к всевозможным магическим воздействиям. Полагаю, тебе здорово досталось, но все же я своей цели не достигла.
– Какая жалость! – не удержалась я от сарказма.
– Да, жалость, – спокойно подтвердила Селестина. – Поскольку если бы все исполнилось так, как я планировала, то тем самым все мы избежали бы огромного количества проблем. Кстати, это и к тебе относится. Но если тебе станет легче, то я признаюсь, что мой сглаз в итоге ударил по мне же. Мне пришлось весьма несладко.
– А вот это меня радует, – не удержалась я от нового язвительного комментария.
Селестина опустила голову, пряча за распущенными волосами улыбку. Несколько раз размеренно стукнула ногтями по жирной столешнице.
Я под столом украдкой почесала ладонь, на которой навечно отпечаталось драконье проклятье. Отметину перевязал лично Седрик, обронив, что к ней не стоит привлекать внимания, и до сего момента она меня не тревожила. Однако в присутствии Селестины знак вдруг налился огнем, и я прикусила губу, пережидая всплеск боли.
Интересно, а почему я не вижу, как умрет Селестина? Или на драконов мои новые способности не распространяются?
Я прищурилась и пристально взглянула на Селестину. Но ничего не произошло. Ее фигура не начала знакомо мерцать. Мир не дрожал в дымке превращения. Все было, как обычно.