Сборник 6 ЭЛЕКТРИЧЕСКОЕ ТЕЛО ПОЮ!
Шрифт:
– Право, лучше не сыскать.
– Об этом стоит подумать.
Рука его лежала на дверце машины – не опираясь, нет – испытующе: пробовала, ощупывала, трепетная, нерешительная. Но глаза смотрели прямо в сияние африканского полдня.
– Да.
– Да? – переспросил я.
– Идет, – сказал он. – Ловлю вас на слове, подвезите меня.
Я выждал мгновение – только раз успело ударить сердце, – дотянулся и распахнул дверцу.
Он молча поднялся в машину, сел рядом со мной, бесшумно, не хлопнув, закрыл дверцу.
– Поехали, – сказал он.
Я включил зажигание и мягко взял с места.
– Развернитесь, – сказал он.
Я развернул машину в обратную сторону.
– Это правда такая машина, как надо? – спросил он.
– Правда. Такая самая.
Он поглядел на луг, на горы, на дом в отдалении.
Я ждал, мотор работал вхолостую.
– Я кое о чем вас попрошу, – начал он, – когда приедем на место, не забудете?
– Постараюсь.
– Там есть гора, – сказал он, и умолк, и сидел молча, с его сомкнутых губ не слетело больше ни слова.
Но я докончил за него. Есть в Африке гора по имени Килиманджаро, подумал я. И на западном ее склоне нашли однажды иссохший, мерзлый труп леопарда. Что понадобилось леопарду на такой высоте, никто объяснить не может.
На этом склоне мы тебя и положим, думал я, на склоне Килиманджаро, по соседству с леопардом, и напишем твое имя, а под ним еще: никто не знал, что он делал здесь, так высоко, но он здесь. И напишем даты рожденья и смерти, и уйдем вниз, к жарким летним травам, и пусть могилу эту знают лишь темнокожие воины, да белые охотники, да быстроногие окапи.
Заслонив глаза от солнца, старик из-под ладони смотрел, как вьется в предгорьях дорога. Потом кивнул:
– Поехали.
– Да, Папа, – сказал я.
И мы двинулись, не торопясь, я за рулем, старик рядом со мной, спустились с косогора, поднялись на новую вершину. И тут выкатилось солнце, и ветер дохнул жаром. Машина мчалась, точно лев в высокой траве. Мелькали, уносились назад реки и ручьи. Вот бы нам остановиться на час, думал я, побродить по колено в воде, половить рыбу, а потом изжарить ее, полежать на берегу и потолковать, а может, помолчать. Но если остановимся, вдруг не удастся продолжить путь? И я дал полный газ. Мотор взревел неистовым рыком какого-то чудо-зверя. Старик улыбнулся.
– Отличный будет день! – крикнул он.
– Отличный.
Позади дорога, думал я, как там на ней сейчас, ведь сейчас мы исчезаем? Вот исчезли, нас там больше нет? И дорога пуста. И Солнечная долина безмятежна в солнечных лучах. Как там сейчас, когда нас там больше нет?
Я еще поддал газу, машина рванулась: девяносто миль в час.
Мы оба заорали, как мальчишки.
Уж не знаю, что было дальше.
– Ей-богу, – сказал под конец старик, – знаете, мне кажется… мы летим?
Поджог по-ирландски
С полчаса они торчали в сторожке у привратника. Бутылка доброго вина переходила из рук в руки. Наконец привратника отнесли в постель. В шесть вечера они крадучись пробирались по тропинке к огромному дому со светящимся мягким светом окном.
– Вот оно, это место, – сказал Риордан.
– Что ты имеешь в виду, черт побери? – гаркнул Кэйси и мягко добавил: – Мы смотрим на него всю жизнь.
– Конечно, – сказал Келли. – Но при этом Горе-Злосчастье все время было с нами, а теперь это место выглядит совсем по-другому. Безобидная елочная игрушка, упавшая в снег.
Именно таким и показался этот дом каждому из четырнадцати подбирающихся к нему мужчин. Этот огромный загородный дом – целая усадьба: театр, подмостки и декорации для мистерии, раскинувшиеся в весенней ночи на отлогих склонах.
– Ты не забыл спички? – спросил Келли.
– Забыл? За кого ты меня принимаешь.
– Взял ли, вот и все, что спросил.
Кейси стал искать. Вывернув карманы костюма, он выругался и сказал:
– Не взял. Вот черт… Ладно, там у них найдутся спички. Займем несколько штук. Пошли.
По дороге Тимолти споткнулся и упал.
– Ради Бога, Тимолти, – взмолился Нолан. – Ну где романтизм? И это в разгар Великого Пасхального Мятежа! Ведь нужно сделать все так, чтобы через несколько лет было о чем рассказывать в трактире. А твое плюханье задницей в сугроб никак не соответствует переживаемому нами моменту, моменту Мятежа, верно ведь?
Тимолти, вылезая из сугроба, представил себе эту картину и кивнул:
– Я буду следить за своими манерами.
– Молчите вы! Вот мы и на месте, – шикнул на них Риордан.
– Иисусе! Да перестань ты говорить такие вещи, вроде «вот это место», «вот мы и здесь»! – воскликнул Кэйси. – Видим мы этот чертов дом. И что мы делаем дальше?
– Уничтожим его? – предложил Мэрфи.
– Ты не только глуп, но еще и несносен, – сказал Кэйси. – Конечно, мы его уничтожим, но не с бухты-барахты… Сначала – наметки и планы.
– Там, в таверне Хики, все казалось довольно простым, – подал голос Мэрфи. – Мы хотели просто заявиться сюда и стереть этот дом с лица земли. Когда я вижу, что моя жена толстеет и толстеет, так, что уже меня перетолстела, мне просто необходимо что-нибудь разнести.
– По-моему, – сказал Тимолти, делая глоток из бутылки, – мы идем, стучим в дверь и спрашиваем разрешения.
– Разрешения! – хмыкнул Мэрфи. – Тошно будет смотреть, как ты драпаешь, только пятки засверкают. Мы…
Внезапно дверь широко распахнулась, отбросив его назад. В ночь вышел мужчина.