Сборник 8 ВОСПОМИНАНИЕ ОБ УБИЙСТВЕ

www.raybradbury.ru

1. The Small Assassin / Крошка-убийца

2. A Careful Man Dies / Смерть осторожного человека

3. It Burns Me Up / Я весь горю!

4. Half-Pint Homicide / Погибнуть из-за скудоумия

5. Four-Way Funeral / Похороны для четверых

6. The Long Night / Долгая ночь

7. Corpse Carnival / Карнавал трупов

8. Hell's Half Hour / Полчаса ада

9. The Long Way Home / Долгий путь домой

10. Wake for the Living / Помяните живых

11. «I'm Not So Dumb!» / Я вам не олух царя небесного!

12. The Trunk Lady / Девушка в Сундуке

13. Yesterday I Lived! / Сегодня очень холодно, Диана

14. Dead Men Rise Up Never / Мертвец никогда не воскреснет

15. The Candy Skull / Сахарный череп

1. Опубликован в сборнике ТЕМНЫЙ КАРНАВАЛ 1947.

По ночам ты спишь всего четыре часа. Ложишься в одиннадцать, встаешь в три, и все ясно как божий день. Начинается твое утро; ты пьешь кофе, приблизительно с час читаешь какую-нибудь книгу, прислушиваясь к отдаленным, тихим, нереальным голосам и музыке предрассветных радиостанций, иногда выходишь прогуляться, не забывая взять с собой пропуск, полученный в полиции. Поскольку раньше тебя часто забирали в участок за появление на улице в позднее и необычное время, это наконец стало надоедать, и ты выправил себе специальный пропуск. Теперь можешь гулять, когда вздумается – руки в карманах, насвистывая, медленно и едва слышно постукивая каблуками по тротуару.

Это тянется с шестнадцати лет. Сейчас тебе двадцать пять, а четырехчасового сна все равно вполне достаточно.

У тебя дома почти нет стеклянной посуды. Бреешься ты электробритвой, потому что безопасная бритва иногда наносит порезы, а ты не можешь себе этого позволить.

Ты – гемофилик. Если начинает идти кровь, ее нельзя остановить. То же самое было и у отца, хотя он знаком тебе лишь как страшный пример: однажды порезал палец, причем довольно глубоко, по пути в больницу истек кровью и умер. Гемофилия была и у родственников с материнской стороны; от них болезнь передалась и тебе.

В правом внутреннем кармане ты всегда носишь пузырек с таблетками коагулянта. Если порежешься, то немедленно их глотаешь. Лекарство попадает в кровеносную систему, снабжая ее недостающими свертывающими веществами, которые останавливают кровотечение.

Вот так и живешь. Тебе нужно всего четыре часа сна, да еще держаться подальше от острых предметов. Каждый день твоей жизни чуть ли не вдвое дольше, чем у обычных людей, однако, поскольку вряд ли удастся прожить долго, здесь кроется некий забавный баланс.

До утренней почты еще очень долго. Поэтому ты садишься за пишущую машинку и выдаешь четыре тысячи слов. Ровно в девять раздается звяканье почтового ящика перед дверью, и ты собираешь отпечатанные страницы, складываешь их вместе, просматриваешь копии и убираешь в папку. Потом, закурив сигарету, идешь за почтой.

Достаешь из ящика письма. Чек на триста долларов от крупного журнала, два отказа из маленьких издательств и небольшая картонная коробочка, перевязанная зеленой лентой.

Просмотрев письма, берешься за бандероль, развязываешь, открываешь крышку, лезешь внутрь и вытаскиваешь оттуда эту штуку.

– Черт!

Роняешь коробку. Все пальцы в красных брызгах. Сверкнув и раскручиваясь, из коробки вылетает что-то блестящее. Слышится тихое жужжание стальной пружины.

Из пораненного пальца обильно потекла кровь. Несколько секунд ты переводишь взгляд с руки на острый предмет, валяющийся на полу, – маленькое зверское приспособление с бритвой, приделанной к закрученной пружине, которая, застигнув врасплох, распрямилась, когда ты ее вытащил!

Ты дрожишь, суетливо лезешь в карман, пачкая одежду кровью, достаешь пузырек с таблетками и глотаешь сразу несколько штук.

Затем, пока ждешь, чтобы лекарство подействовало, заматываешь руку носовым платком и, подобрав с пола устройство, со злорадством водружаешь его на стол.

Минут десять сидишь, неуклюже держа сигарету, и, уставившись на этот механизм, моргаешь. Взгляд туманится, проясняется, и снова предметы в комнате расплываются. Наконец ответ готов.

…Меня кто-то не любит… Кому-то я сильно не нравлюсь…

Звонит телефон. Ты берешь трубку.

– Дуглас слушает.

– Привет, Роб. Это Джерри.

– А, Джерри.

– Как дела, Роб?

– Скверно и безотрадно.

– Что такое?

– Кто-то прислал мне в коробочке бритву.

– Перестань трепаться.

– Серьезно. Но тебе это не интересно.

– Что с романом, Роб?

– Я никогда его не закончу, если мне не перестанут присылать острые предметы. В следующий раз, видимо, пришлют хрустальную шведскую вазу или шкатулку фокусника с разбивающимся зеркалом.

– У тебя голос какой-то странный, – говорит Джерри.

– Еще бы. Что касается романа, Джералд, то он наделает много шума. Только что написал еще четыре тысячи слов. В этой сцене я рассказываю о великой любви Энн Дж. Энтони к мистеру Майклу М. Хорну.

– Ты напрашиваешься на неприятности, Роб.

– Минуту назад я пришел к такому же выводу.

Джерри что-то бормочет.

Ты отвечаешь:

– Джерри, Майк впрямую меня не тронет. Так же, как и Энн. В конце концов, мы с Энн когда-то были помолвлены. Еще до того, как я узнал, чем они занимаются. О вечеринках, которые они закатывали, о шприцах с морфием, которыми они потчевали гостей.

– Но ведь они могут попытаться как-нибудь помешать изданию книги.

– Возможно, ты прав. Они уже пробуют. Вот, например, сегодняшняя бандероль, присланная по почте. Ну, может, они сами и не делали этого, но кто-то другой, из тех, кого я упоминаю в книге, тоже мог что-нибудь пронюхать.