Сборник 8 ВОСПОМИНАНИЕ ОБ УБИЙСТВЕ
Шрифт:
Мы взглянули на его вытянутую вперед ладонь. На ней лежал кастет.
– Что это? – полюбопытствовал кто-то из нас.
– Эх ты, недоумок, – сказал Тони. – Это кастет из латуни. Сгодится в хорошем деле.
– Такая штука нужна, чтобы как следует поколотить погромщиков, когда те явятся сюда и станут срывать с нас, пачучос4, одежду, – спокойным тоном объяснил Вердугос. Глаза же его при этом горели. – Это еще ерунда. У меня надежные связи.
– Вот это да… – удивились парни.
Я же не проронил ни слова и только наблюдал за ним.
– Держитесь ко мне поближе, – самым серьезным тоном продолжал Вердугос. – И старайтесь немного заработать.
Тут появились трое пьяных, которые громко распевали какую-то песню, шагая вдоль Темпл-стрит. Вердугос окинул их презрительным взглядом.
– Паршивые гринго, – выдавил он из себя. – Вот что я вам скажу: сегодня ночью здесь будет потасовка.
– Да!.. – дружно подхватили мы.
– В газетах пишут, – сказал я, – что прошлой ночью на берегу пачучос пырнули ножом какого-то матроса.
– Не верь ты этим газетам, – отрезал Вердугос, сверкнув глазами. – Мы имеем право здесь жить! Разве нет?
– Конечно, конечно, Руди, – сказали мы не вполне уверенно.
Я чувствовал себя одиноким. Внезапно мне показалось, что я не знаком с этими ребятами. Я вообще толком никого не знал. Ни Тони и Гомеса, ни Вердугоса с Бароном. Не понимал, на кой черт им нужны были их дурацкие прически, зализанные назад черные, сверкающие, как у селезней, волосы.
Кто-то вскрикнул. Откуда-то повалил дым. Люди забегали вокруг трехэтажного здания, словно тараканы. Из подвального помещения полыхнуло пламя. Его красные языки взметнулись вверх, охватив старые побеленные сухие доски дома. Я услышал крик моей мамочки.
Я тоже крикнул ей в ответ и помчался вдоль аллеи.
– Не бойся, мама! Не бойся!
– Позвоните в пожарную команду! – истошно закричал кто-то.
Я наткнулся на шланг, которым поливают сад. Вокруг меня суетились люди. Мама уже спустилась на землю с третьего этажа и кричала мне:
– Фредди, Фредди, будь осторожен! Будь осторожен!
Струя воды из шланга с силой ударила в горящее дерево. Послышалось шипение. Откуда-то донесся рев пожарной сирены. Он стремительно приближался, и в следующее мгновение пожарные машины с грохотом подъехали к горящему дому. Кругом забегали пожарные. Я отошел в сторону, чтобы им не мешать. Вода хлынула из настоящих пожарных шлангов.
Вердугос с остальными парнями стояли на тротуаре с краю и смотрели на пожар.
Ко мне подошла мама.
– Ох, кого-то пожар застал внизу, в подвале! – крикнула она. – Там мертвое тело!
Я схватил маму за руки. Мы стояли и смотрели на дым, сквозь который почти ничего не было видно. Запасные пожарные шланги лежали скрученными в одном месте и были похожи на клубок умирающих змей. Я почувствовал, что меня мутит.
Через пять минут из подвала вынесли обгорелый труп.
– Кто это? – На балконе второго этажа стояла Фанни Флорианна, громко притопывая ногами.
Мы не знали, кто погиб, даже тогда, когда подошли и посмотрели на покойника. Он был весь обгоревший, закопченный и мокрый, голова превратилась в черную головешку.
Пожарные вытащили все из его карманов и узнали имя этого человека. Это был Пескуарра, который делал ароматические свечи для магазина на Олвера-стрит.
Мама тяжело переступила с ноги на ногу.
– У него была беременная жена, – сказала она. – А теперь он умер… О Боже…
Я спустился в подвал. Пожарные уже ушли вперед и сгребали в кучу разные остатки к одной стене. Все было обгорелым и сырым. Меня душил дым.
Железная дверь бойлерной была открыта. Оттуда шел тяжелый запах горелой плоти и волос. Смрад ударил мне в нос, словно кулаком. Я протянул руку и взял клок человеческих волос. И спрятал находку в карман. Пожарные были слишком заняты и не заметили этого.
Наверху жена Пескуарры в этот момент увидела обгоревшее лицо своего мужа. И завыла нечеловеческим голосом.
Меня пронзила дрожь. Я догадался: кто-то окунул голову Пескуарры в кипящую воду. А затем вытащил его оттуда, бросил где-то и поджег помещение. Все было очень похоже на несчастный случай.
Не отдавая себе отчета в том, что делаю, я швырнул мокрый пепел на бойлер. Затем, словно побитая собака, начал тяжело подниматься по ступеням наверх.
– Что с тобой? – вскричала мама, с опаской оглядывая меня с ног до головы.
– Ничего, – ответил я. – Оставь меня в покое.
Спускаясь в подвал, я не рассчитывал обнаружить что-либо особенное. Не думал, что такое может случиться. Мне было просто интересно.
Я выпроводил маму домой, а сам пошел в холл трехэтажного дома. Там пахло капустой и человеческим потом. Попасть в комнату Пескуарры не составляло никакого труда. Я удивился тому, что смог отыскать ее, бродя в дыму.
Меня шатало из стороны в сторону. Я и сам не знал, чего я ищу. Теперь Пескуарра навсегда покинул эту комнату и мог не беспокоиться относительно выплаты за нее арендной платы. Он был тихим, приятным человеком. Никогда ни с кем не разговаривал. Избегал всяческих неприятностей. Вероятно, поэтому я рассчитывал найти нечто такое, что раскрыло бы мне истину.
Я включил свет. Передо мной стояли ряды разноцветных ароматизированных свечей. И вдруг…
Кто-то щелкнул выключателем. Свет погас. Я почувствовал, как волосы у меня на голове встали дыбом, и нырнул под стол шириной в тысячу миль. Слышно было, как дверь приоткрылась. Кто-то стоял возле нее и ждал. Значит, я не был единственным человеком, который из любопытства пришел в комнату Пескуарры.
Любой зверь знает, что ему делать, если его загоняют в угол. Я тоже это знал. Каким-то чужим голосом я прошипел:
– У меня есть нож. Не входи сюда. Убирайся!
Неизвестный у дверей помедлил мгновение. Потом за ним захлопнулась дверь. Я слышал его шаги, когда он пересекал холл. Мне показалось также, что я слышал звон крошечных колокольчиков.
Я не стал торопиться вслед за незнакомцем. Я расслабился в тишине комнаты и выждал, пока высохнет испарина у меня на лбу.
Не прошло и пяти минут, как в комнате снова стало светло. Другие звуки привлекли мое внимание. На улице послышались чьи-то крики. Я быстро выбрался из комнаты Пескуарры, подбежал к пожарной лестнице и глянул вниз.