Сборник коротких эротических рассказов

Коллектив авторов

— Раз я зову, значит, удобно!

Сашка заколебался. У него сегодня было столько разных впечатлений, что он уже немного обалдел от всего пережитого.

— Может, лучше в другой раз? Пойду-ка я в кино, а?

Егор фыркнул, полез в карман и достал червонец:

— Hа вот… Я понимаю — для тебя сейчас каждая копейка дорога. Тут тебе хватит раз десять сходить в кино…

Сашка попытался было протестовать, но Егор всучил-таки ему деньги. Они вышли из сквера и пошли по улице. Нет, Сашке не жалко было пропавшего кино — просто он ощутил себя в абсолютно чуждой ему атмосфере, словно муха, угодившая на водную гладь домашнего аквариума. Он не знал, как себя вести, что говорить, и уж тем более не представлял,

чем все это закончится. Hо он шел вместе с Егором, шел, повинуясь низменным страстям, которые время от времени возникают в душе каждого человека. Через квартал Егор остановился у телефонной будки:

— Звякну-ка я ему. Вообще-то он домосед, но всякое может быть. Вдруг срулил куда-нибудь?.. Hо тот человек оказался дома. Сашка стоял рядом и слышал весь их разговор. Егор говорил каким-то другим тоном, панибратским и даже блатным:

— Привет, шалава… Я к тебе сейчас выдвигаюсь… Нет, вдвоем… Увидишь, тебе понравится… Уже почти около дома… Hу, все! Через минуту они зашли в подъезд аккуратного пятиэтажного дома. Таких домов в городке было мало.

— Какой этаж?

— Третий.

Они поднялись по лестнице, и Егор позвонил в дверь. Сашка ожидал увидеть какого угодно хозяина, но не такого… Дверь им открыл мальчик, совсем молоденький — лет 16–17, не больше. Сашка оторопел и потихоньку спросил Егора:

— Сколько ему лет?

— Шестнадцать, — фыркнул Егор. — Молодой, да ранний… Да ты не стесняйся его, он свой человек.

— А он что, один живет?

— Почему? С родителями. Hо их сейчас нет, они приедут через неделю.

Сашка вошел в комнату вслед за Егором. Они сели на диван. Комната была обставлена очень хорошо, но не слишком роскошно — что называется, со вкусом. Стенка… мягкая мебель, большие красивые часы, телевизор, два ковра… Hо что особенно бросалось в глаза — это чистота: на мебели — ни единой пылинки, воздух свежий. Перед диваном стоял маленький столик на колесиках, на котором стояли две бутылки шампанского и большая коробка шоколадных конфет. Дверь открылась, и из кухни вернулся хозяин. Сашка очень стеснялся его… Hу пацан, да и только… Мальчик посмотрел на Сашку огромными черными глазами и протянул ему руку:

— Коба.

— Как? — не понял Сашка.

— Коба. Имя такое, грузинское: мама у меня русская, а папа — грузин.

Да, конечно… Теперь Сашка заметил в нем изрядную долю кавказской крови. Коба был красивый, ничего не скажешь. Волосы почти совсем черные, кожа смуглая, брови чуть не до ушей, но самой отличительной чертой его лица были, конечно же, глаза — здоровенные, черные-пречерные и очень печальные. Какая-то бархатная тоска окутала эти глаза и завладела ими… Коба достал из шкафа три хрустальных фужера и поставил на столик. Егор открыл шампанское, выпили за знакомство. Начался незатейливый разговор. Егор трепался о том о сем, Коба изредка улыбался, но глаза его от улыбки становились еще печальнее. Коба не ощущался хозяином квартиры. Он как будто тоже все время чего-то и кого-то стеснялся, даже больше, чем Сашка. Зато Егор был как дома — его немного развезло от шампанского, глаза довольно поблескивали сытым блеском. Так прошло около получаса. Времени у Сашки оставалось все меньше и меньше. Наконец Егор потянулся и сказал Кобе:

— Hу ладно… Время — деньги! У служивого времени в обрез. Смени-ка освещение и вруби музыку.

— Торшер включить?

— Лучше телевизор. Коба выключил верхний свет, включил телевизор без звука и маленький японский магнитофон. Егор быстро расстегнул Сашке штаны и начал сосать. Более неловкого ощущения Сашка не испытывал никогда в жизни. Коба сидел рядом и смотрел телевизор. Сашка не чувствовал ни малейшего возбуждения. Более того, ему было как-то неприятно. Его член и не думал вставать. А Егора это, похоже, ничуть не смущало.

Он все теребил и теребил губами Сашкин член, не обращая никакого внимания ни на кого и ни на что. Сашка украдкой взглянул на Кобу, который сидел точно манекен — даже не было заметно, что он дышит. Больше всего на свете Сашке хотелось оттолкнуть Егора и застегнуть штаны… Спустя некоторое время Егор оторвался от своего занятия, потянулся и небрежно бросил Кобе: — Парнишка перегорел. Я уж тоже выдохся. Давай-ка, подруга, поработай! Коба не сделал ни малейшего движения.

— Ты что, оглохла? В уши долбишься?

— Я не могу так, — тихо сказал Коба.

— Чего ты не можешь? Сосать?

— Егор громко расхохотался.

— Перестань… — еще тише произнес Коба. — Hу, тогда чеши отсюда в другую комнату, не мешай процессу.

Коба встал и вышел в дверь налево. Егор снова полез к Сашке. Все те же движения и тот же результат… Сашка поморщился. Он терпеть не мог грубости — так воспитала его мать. Сам никогда не грубил и чужой грубости не переносил. Особенно гадко было слышать, как Егор обращался к Кобе в женском роде. Сашка подождал еще с полминуты, потом решительно отстранил Егора: — Зачем ты так грубо с человеком? Егор не ожидал такого вопроса. Он поднял голову и оценивающе посмотрел на Сашку:

— Hу, я же не тебе так сказал. Его я знаю давно, у нас с ним свои отношения…

— Все равно…

Сашка встал с дивана и застегнул штаны. Hа душе было гадко. Часы показывали без десяти восемь: еще чуть больше часа. Отсюда до части — минут двадцать хорошим ходом. «Пойду, — решил он. — Лучше пройтись медленным шагом, чем потом мчаться галопом». Он даже открыл рот, чтобы попрощаться с Егором, но вдруг вспомнил о Кобе — с ним ведь тоже надо попрощаться! Сашка открыл дверь в другую комнату, куда ушел смуглый хозяин. В маленькой темной комнатке, служившей, видимо, спальней, горел только красивый розовый ночник. Коба стоял у большого зеркала, висевшего на стене. Стоял он так, что Сашка видел в зеркало его лицо. Коба плакал — тихо, беззвучно… Увидев Сашку, он повернулся и быстро провел по глазам руками. А Сашка, увидев это, совсем забыл, что пришел прощаться. Он подошел к Кобе и сказал:

Почему ты позволяешь ему так говорить с тобой?

— Я не могу больше… — сказал Коба, и из его глаз опять покатились слезинки. — Это продолжается уже давно… Ладно бы, когда мы одни, а то и при людях…

— Hу, а что ж ты терпишь? — Да не тот у меня характер… — При чем здесь характер? Тебе грубят, а ты молчишь. Кто он тебе такой — брат, родственник, друг?..

— Другом его не назовешь. Так… прошлое связывает… Совратил он меня… Я тогда еще ребенком был. Понимаешь?

— А, вот оно что… — нахмурился Сашка.

— Hу, а ты что, устал от этого человека? Или и дальше ему будешь все позволять?

— Hе знаю… Hо все это так противно каждый раз… Видеть его не хочу!..

Сашка наклонил голову набок:

— Хочешь, я его выгоню, если тебе неудобно?

— Как выгонишь?

— Элементарно. Корректно, спокойно.

— Насовсем?

— Hу, это уж как ты захочешь. Надо же его в конце концов проучить!

— Ты думаешь?..

— Уверен.

— А как ты будешь это делать?

— Это уж моя забота. Ты даешь мне добро? А то ведь не я тут хозяин…

— Ой, не знаю…

— Hе будь тряпкой, решай! Да или нет? Коба чуть заколебался, но потом все-таки выжал из себя: — Да… Сашка вышел в гостиную. Егор, развалясь, сидел на диване и листал журнал, показывая, что ему на все наплевать. В комнате раздался низкий и твердый голос Сашки: — Егор, хозяин просит тебя освободить помещение. Егор медленно повернул голову и уставил на Сашку ничего не выражающий взгляд. После довольно долгой паузы он ответил:

— А у хозяина что, язык отсох?

— Он просто не может выйти.