Сборник коротких эротических рассказов
Шрифт:
— Ты знаешь куда идешь?
— Нет, ответила я таким безразличным тоном, что та сразу прекратила расспросы.
Калитку открыли. Мы прошли через сад к дому. В прихожей нас встретил какой-то старик, сморщенный и горбатый. Окинув взглядом всю компанию, он вдруг обратился к надсмотрщику:
— Сколько раз говорить, чтобы ты не водил новеньких сразу сюда. Надсмотрщик вынул деньги и молча сунул старику в руку.
— Сколько?
— Восемьдесят крон.
— За тобой еще 120.
— Знаю.
Старик провел нас в небольшую комнату, задрапированную по стенам малиновым бархатом и вышел. Никакой мебели в комнате не было. Все сели на пол, устланный толстым
Все сидели чего-то ожидая. Вдруг в комнату вошла красивая светловолосая женщина. Она была одета в роскошное платье, переливающееся алым и фиолетовым цветом. В руках у нее была небольшая белая коробочка.
— Сколько вас? — спросила она, обращаясь к надсмотрщику.
— Восемь человек.
— Одна у нас новенькая, ей только одну таблетку.
Женщина открыла коробочку и стала раздавать по две таблетки. Мне она дала таблетку последней.
— Тебе нужна вода или так проглотишь? — спросила она, наклонившись ко мне, я могу принести.
— Не надо, я так проглочу.
Пока я разговаривала с женщиной, ребята уже проглотили таблетки и улеглись на спину, закрыв глаза. Я тоже проглотила таблетку и легла как все. Через несколько минут я почувствовала, как какая — то сила подхватила меня и стремительно понесла вверх. Я почувствовала себя легко и свободно. На душе стало радостно, захотелось петь, плевать, кричать до сумасшествия. Кто-то тронул мою ляжку и стал гладить по животу. От этого прикосновения меня прошиб сладостный озноб, губы в промежности стали влажными. В этот момент послышалась музыка. Кто-то заразительно смеялся. Я открыла глаза. Комната преобразилась, она была огромна, вся сияла, переливаясь разноцветными бликами. Все мелькало и крутилось у меня перед глазами с непостижимой быстротой. Вдруг я заметила, что Художница лежит без брюк и Лукавый расстегивает ей трусы. Ее длинные ноги были все время в увлажнениях. Разбойница, наклонившись над Спесивым сосет его член, Надсмотршик, стоя совершенно голым, задрал ее платье и, отодвинув в сторону нейлоновые трусики, вставил член в ее письку. Я успела заметить, что Лукавый снял трусы с Художницы и они с криком и стоном соединились.
В это время меня кто-то потянул за руку. Совсем рядом со мной лежала обнаженная женщина, принесшая нам таблетки. Ее глаза обжигали меня похотливым огнем. Она дотянулась до ворота моего платья и с силой рванула его. Платье разлетелось до пояса. Мне это понравилось и я стала рвать на себе платье и белье до тех пор, пока не порвались в сплошные клочья. Я осталась в бюстгальтере и нейлоновых трусах, женщина просунула мне под трусы руку и стала пальцем искусно тереть мне клитор. Чтобы ей помочь, я разорвала на себе трусы, женщина подтянула меня к себе и, вывернув мою грудь из-под бюстгальтера, стала нежно целовать и покусывать ее. Я затрепетала в конвульсиях пароксизма. Не помню, как я оказалась под этой женщиной. Я помню, что ее пылающее лицо было между моих ног, а ее губы и язык во мне.
Потом кто-то столкнул с меня женщину. Обернувшись, я увидела, что на нее лег Надсмотрщик. Ко мне подбежал Спесивый. Ни слова не говоря, он обхватил меня за талию и повалил на пол. Я почувствовала, как его упругий член уперся мне в живот. Он никак не мог попасть в меня, хотя я сгорала от нетерпения. Наконец головка его члена у самого входа. Он дергался, тыкался в ляжки. Я безумствую. наконец, не выдержав этой пытки, ловлю его член, и свободной рукой направляю точно в цель. Удар! короткая острая боль и чувствую, как что-то живое и твердое
Меня кто-то целует, тискает груди, но я не могу пошевелить пальцем. Постепенно силы возвращаются ко мне. Открываю глаза и вижу как Художница, усевшись верхом на Лукавого, неистово двигает своим задом. Около меня оказывается верзила. Он еще ничего не может сделать. Его член, только что вынутый из Разбойницы, повис. Постепенно я приспосабливаюсь и дело налаживается. Его большой член увеличивается и твердеет. Когда член распускается и становится длинным, я выпускаю его изо рта и ложусь на спину. Верзила не вынимает свой член из меня, как это делал Спесивый. После этого он сунул свой член в мое влагалище и стал слегка двигать внутри, заставляя меня содрогаться от удовольствия. Мне удалось кончить два раза подряд ощущение становится не таким острым, как в первый раз, но более глубоким и продолжительным.
Возбуждение, вызванное таблетками, прошло внезапно. Первая очнулась я, как раз в тот момент, когда сосала член Злого. Все сразу уменьшилось, поблекло, стало будничным и скучным. Я все еще двигала губами и языком, но такого сладостного чувства, которое меня захватило недавно, теперь не стало. Я вынула член изо рта и в изнеможении рухнула на пол. Я чувствовала, как Злой лег на меня, сунул свой член в мое влагалище и стал торопливо двигать им. Мне это не доставило никакого удовольствия, но у меня не было сил сопротивляться. Злой скоро кончил и лег рядом со мной.
Я первой пришла в себя после прострации, вызванной сильным возбуждением. Немного болела голова и слегка подташнивало. Все вокруг лежали бледные и обессиленные. У Художницы на животе был огромный синяк от поцелуев. Спесивый лежал между ног Разбойницы, положив голову на лобок. Губы Разбойницы были в крови. Метрах в двух от меня распластался на спине Надсмотрщик и красивая женщина страстно сосала его поникший член. На меня она не обратила никакого внимания. Я хорошо помнила, что разорвала свою одежду, но не могла понять, почему я это сделала.
Домой я попала в 12 часов в чужом платье, разбитая и голодная. Наскоро поела и легла спать. С этого времени я уже целиком принадлежала банде и безропотно подчинялась ее бесшабашным законам. Нас накрепко связала скука, с которой никто из нас в одиночку бороться не мог. Я научилась пить виски, почти не пьянея. Каждую неделю мы ходили к Горбуну побезумствовать в наркотическом бреду. Шло время. Я взрослела. Теперь я нисколько не походила на того щенка, который впервые слепо и бездумно сунулся в пасть к дьяволу. В 17 лет я выглядела вполне оформившейся женщиной с высокой грудью и широкими бедрами.
Секс стал существом нашей жизни. Все, что мы делали, о чем бы мы не говорили, все, в конце концов, сводилось к этому. Мы презирали все, что выдумали люди, чтобы сковать свободу сексуальных отношений. Мы с особым удовольствием делали то, что считалось непристойным и даже вредным. У нас процветали лесбос, минет, гомосексуализм, сношения через анус, онанизм в одиночку и в компании. Некоторые не выдерживали их отправляли в психиатрическую больницу, но потом все они снова возвращались к нам. Мы все переболели гонореей и даже гордились этим.