Сборник "Один плюс один"
Шрифт:
Джон устало откинулся на спинку стула. Он был разбит, подавлен. Провал, полный провал!
К нему подошел Чарли, положил руку на плечо.
– Не расстраивайся, старина. Твоя музыка - настоящая. Тебя просто не поняли. Но они поймут. Нужно только время. Мы еще будем выступать в Альберт-Холле, а не в этом сарае!
Еще неделю они выступали со своей программой. И каждый раз народу собиралось все меньше и меньше. И большинство слушателей покидало зал, когда начинали играть сюиты Джона. В игре Лэкера появилась не свойственная ему ранее ярость, одержимость. Он как бы мстил своей музыкой тем, кто не хотел его слушать. Но люди уходили, и группа завершала выступления в почти пустом зале.
А когда концерты закончились, они вновь собрались в кабачке у Элма, чтобы обсудить сложившееся положение.
– Так мы долго не протянем, - заявил Чарли.
– Сборы едва покрывают арендную плату.
Чарли, как обычно, сгустил краски.
– Да что деньги?!
– досадливо поморщился Бенни.
– Проживем как-нибудь. Плохо, что музыка Джона до людей не доходит. А музыка классная - мы-то понимаем!
– Стоит поменять репертуар. Песни Чарли публика принимает - их и надо играть. До музыки Джона они просто не доросли.
– Слушай, Джон, у меня к тебе предложение: давай писать вместе, - заявил вдруг Чарли.
– Я - слова, ты - музыку. У нас должно получиться. Мы хорошо понимаем друг друга.
Лэкер, который до сих пор сосредоточенно потягивал виски с содовой, не вмешиваясь в разговор, поднял голову.
– Попробуем, - безучастно проронил он.
– И еще. Я бы изменил название группы. А то о нас уже сложилось не очень хорошее мнение.
– А вот этого не надо.
– Почему?
– Джон прав. Название менять нельзя. Получится, что мы струсили, отступили, а потом, обманывая публику, появились под другим именем. Так не годится!
– горячо возразил Бенни.
– Ну нет - так нет. Я же хотел, как лучше.
Лэкер словно очнулся.
– Да, Чарли, название менять не будем. А вот работать вместе - хорошая мысль. Но почему только мы вдвоем? А Бенни, Ник, Дэвид? Разве вы не хотите попробовать свои силы? Вижу, что хотите. Итак, попробуем начать все сначала.
На первых порах у них ничего не получалось. Они с Чарли спорили до хрипоты, доказывая каждый свое, а дело не двигалось. Примирил их Бенни. Однажды вечером он, никого не предупредив, зашел к Джону, появившись аккурат в разгар спора. И спор незаметно улегся сам собой. Бенни просто сидел и слушал, и лишь изредка подбрасывал вроде бы незначительные детали. Но эти мелочи и оказались тем связующим звеном, которого не хватало Джону и Чарли. Дело пошло на лад. За неделю они втроем написали несколько довольно серьезных композиций. Как позже выяснилось, и Ник с Дэвидом зря времени не теряли: они работали вдвоем и тоже сочинили несколько песен.
Когда через неделю группа собралась вместе, от прежнего уныния не осталось и следа. Опять появился творческий азарт, желание работать. Вместе они составили новую программу и начали ее репетировать.
Теперь дело пошло быстрее: группа была уже сыгранной. Поэтому хорошей слаженности и точного, правильного звучания они добились всего за десять дней.
Джон снял со счета последние деньги, чтобы оплатить аренду зала и афиши. Теперь на карту было поставлено все.
Народу набралось едва ли ползала. Видимо, Чарли не зря опасался, что прошлые выступления составили "Пути к вершине" плохую рекламу. Тем более следовало любой ценой завоевать симпатии слушателей - от них зависело, быть или не быть группе.
Когда музыканты появились на сцене, в зале послышались жидкие хлопки, но и те быстро смолкли. Дэвид, как и раньше, представил всех участников "Пути к вершине". Чарли взял пробный аккорд на гитаре, Бенни выбил "предстартовую дробь", и концерт начался.
Джон играл правильно, даже элегантно, но без особого вдохновения. Да, они с Чарли написали неплохие песни, но… Лэкеру хотелось, чтобы они играли несколько иную музыку. Однако для его, Джона, музыки требовалась подготовленная аудитория. Теперь он сам это понимал. В голове Джона уже начал выстраиваться план: пусть пока группа играет песни Чарли - они наверняка понравятся публике. Но постепенно они станут усложнять звучание музыки, вводить в концерты все больше инструментальных композиций - и в конце концов люди воспримут и его творения…
…Что-то разладилось в стройном звучании ансамбля. Слушатели пока ничего не заметили, но опытное ухо Джона сразу уловило возникший диссонанс. Через мгновение Джон сообразил, в чем дело. Бенни стучал в немного другом ритме, и все пытались к нему подстроиться. За несколько секунд это удалось. Песня разом приобрела другое звучание. Ритм несколько ускорился, в нем появилась пульсирующая напряженность. Джон чувствовал, что и слова песни, и музыка проникают прямо к нему в душу, заставляют ныть сердце, на глаза наворачивались слезы - сейчас Джон искренне сочувствовал несправедливо обиженному герою песни. По-видимому, со слушателями творилось то же самое. Некоторые откровенно плакали. Когда замер последний звук, в зале несколько секунд стояла мертвая тишина, а потом на музыкантов обрушились аплодисменты. Бенни устало улыбался, вытирая пот со лба.
– Завтра у нас будет аншлаг, - уверенно заявил Чарли.
Они снова сидели в заведении у Элма и пили виски с содовой. Все были довольны. Джон отозвал Бенни в сторону.
– Что ты такое начал стучать в последней вещи? Мы еле успели к тебе подстроиться.
– А хорошо получилось?
– с надеждой спросил Бенни.
– Не то слово - хорошо! Я чуть не заплакал. А в зале многие плакали. Да ты и сам видел.
– Не видел. Я очки разбил, - признался Бенни.
– Так ты играл вслепую?!
– Да. Последнюю вещь.
– Но она вышла лучше всех других! Хотя по музыке она далеко не самая сильная. Вот только не пойму, почему.
– Я очень разволновался, когда разбил очки, и, кажется, немного зачастил.
– Нет, тут что-то другое…
Джон задумался.
За соседним столиком уже изрядно выпивший грузный мужчина лет сорока что-то горячо доказывал своему собеседнику. Джон узнал его. Писатель-фантаст, рассказы которого время от времени печатались в одном из лондонских журналов. Совсем недавно Джон видел его по телевизору. Фантаст представлял свою новую книгу, которая должна была вот-вот появиться в продаже. Видимо, ее выход писатель сейчас и отмечал.