Сборник "Пендергаст". Компиляция. Книги 1-18"

Престон Дуглас

— Открытие… — промямлила Рикмен.

— Открытие придётся отложить. Может, на неделю, может, на месяц. К сожалению, ничего не могу обещать.

Райт поднялся, лицо его раскраснелось.

— Вы сказали, что открытие состоится в назначенное время, если больше не будет убийств. Таково было наше соглашение.

— Доктор, я не заключал с вами никаких соглашений, — мягко возразил Пендергаст. — Боюсь, что к поимке убийцы мы не ближе, чем в начале недели. — Указал в сторону газеты на камине. — Подобные заголовки делают людей безмятежными, неосторожными. Открытие выставки, надо

полагать, привлечёт многих. Тысячи человек в музее, после наступления темноты… — Агент ФБР покачал головой. — У меня нет выбора.

Райт в изумлении уставился на него.

— Вы хотите из-за собственной некомпетентности отложить открытие выставки и тем самым нанести музею невосполнимый ущерб? Я против!

Пендергаст спокойно выступил на середину комнаты.

— Простите, доктор Райт, если я недостаточно ясно выразился. Я не прошу вашего согласия, просто ставлю вас в известность о своём решении.

— Так, — ответил директор дрожащим от ярости голосом. — Вы не способны выполнить свою работу, однако намерены указывать мне, как делать мою. Представляете, как задержка открытия отразится на нашей выставке? Как воспримет это публика? Так вот, Пендергаст, я этого не допущу.

Агент ФБР в упор посмотрел на Райта.

— Все служащие, не имеющие специального допуска, обнаруженные в музее после пяти часов вечера, будут задержаны по обвинению во вторжении на место преступления. Это судебно наказуемый проступок. Повторное нарушение называется препятствованием осуществлению правосудия, что является тяжким уголовным преступлением, доктор Райт. Полагаю, я выразился достаточно ясно.

— В настоящее время совершенно ясно только то, что делать вам здесь больше нечего, — повысил голос директор.

Пендергаст кивнул.

— Всего доброго, джентльмены. Всего доброго, мэм.

Затем повернулся и бесшумно пошёл к выходу. Выйдя в приёмную, Пендергаст прикрыл за собой дверь. Затем повернулся к ней и процитировал:

Так я вернулся к счастью через зло — Богаче стать оно мне помогло [15] .

Секретарша Райта перестала жевать резинку.

— Как-как? — спросила она.

— Нет, Шекспир, — ответил агент ФБР, направляясь к лифту.

15

Перевод А. Финкеля.

В кабинете Райт дрожащими руками взялся за телефон.

— Что происходит, чёрт возьми? — взорвался Катберт. — Будь я проклят, если какой-то полицейский станет выставлять нас из нашего музея!

— Успокойся, Иен, — сказал Райт. Потом произнёс в трубку: — Срочно соедините меня с Олбани [16] .

Наступила полная тишина. Директор, с трудом сдерживая тяжёлое дыхание, поглядел на Катберта и Рикмен.

— Пришло время обратиться за поддержкой, — сказал он. — Увидим, кому здесь принадлежит решающее слово: какому-то альбиносу из Дельты или директору крупнейшего в мире музея естественной истории.

16

Город

Олбани является столицей штата Нью-Йорк.

32

Растительность здесь очень необычная, травы и папоротники выглядят чуть ли не примордиальными. Жаль, что нет времени для более пристального изучения. Самые упругие разновидности мы использовали для упаковки; можешь показать их Йоргенсону, если он заинтересуется.

Я твёрдо рассчитываю встретиться с тобой в клубе исследователей через месяц, отметить наш успех порцией сухого мартини и хорошего маканудо. А пока что со спокойным сердцем доверяю тебе этот материал и свою репутацию.

Твой коллега Уиттсли.

Смитбек поднял взгляд от письма.

— Не стоит здесь оставаться. Идём ко мне в кабинет.

Его каморка находилась в лабиринте комнатушек на нижнем этаже здания. После гулких сырых переходов возле сохранной зоны Марго в этих оживлённых коридорах почувствовала себя увереннее. Они миновали большой зелёный стенд, уставленный старыми номерами музейного журнала. Большая доска объявлений возле кабинета Смитбека была покрыта гневными письмами подписчиков, что веселило сотрудников редакции.

Однажды, разыскивая номер журнала «Сайенс», который никак не возвращали в библиотеку периодики, Марго заходила в захламлённое логово Смитбека. Там ничего не изменилось: стол загромождали фотокопии статей, недописанные письма, меню китайских ресторанов, груды книг и журналов, которых наверняка давно хватились в библиотеках музея.

— Присаживайся, — пригласил журналист, преспокойно сбросив со стула двухфутовую кипу бумаг. Закрыл дверь и пробрался за свой стол, в старое кресло-качалку. Под ногами его шуршали бумаги.

— Порядок, — негромко произнёс Смитбек. — Слушай, ты уверена, что журнала там не было?

— Я уже говорила тебе, что успела осмотреть только тот ящик, который упаковал сам Уиттлси. Но в других его быть не должно.

Смитбек просмотрел письмо ещё раз.

— Кто этот Монтегю, которому оно адресовано?

— Не знаю, — ответила Марго.

— А Йоргенсен?

— Впервые слышу.

Журналист взял с полки телефонный справочник музея.

— Монтегю здесь нет, — пробормотал он, листая страницы. — Ага! Вот Йоргенсен. Ботаник. Сказано, что он на пенсии! Почему у него до сих пор есть кабинет?

— Здесь это довольно обычное явление, — ответила Марго. — Обеспеченные люди не знают, чем занять время. Где он сидит?

— Сорок первая секция, четвёртый этаж, — ответил журналист, закрыл справочник и положил на стол. — Возле гербария.

Он поднялся.

— Пошли.

— Постой, Смитбек. Уже почти четыре часа. Надо позвонить Фроку, сообщить…

— Попозже, — ответил он, направляясь к двери. — Идём, Цветок Лотоса. Мой журналистский нос впервые за день унюхал стоящий след.

Кабинет Йоргенсена представлял собой маленькую лабораторию без окон, с высоким потолком. Образцов растений, которые Марго ожидала увидеть у ботаника, там не было. Всю обстановку комнаты составляли вешалка, стул и большой верстак. В открытом ящике верстака лежали инструменты, которыми явно часто пользовались. Хозяин кабинета, склонясь над верстаком, возился с маленьким электромотором.