Сборник "Похитители душ"
Шрифт:
– Браво-браво, ну что вы, право, – огрызнулся Вомбат в ответ на восторги Команды. Дети, е-мое. – Отставить эту похабень! Сейчас остынет – спустимся…
Так и случилось. Первым слез сам Вомбат (мало ли чего), потоптался по жирному пеплу; за ним двинулись остальные.
И все бы, наверное, закончилось хорошо – держали, страховали, пружинисто спрыгивали на землю один за одним, палатку свернутую положили на нижний рваный край Трубы, – если бы не повело Леню так сильно вбок у самого выхода. И скорость-то не такая уж большая была. Командир успел
Когда Леню поднимали, Вомбат почувствовал, какой горячий капрон у него на спине.
– Да осторожно, вы! Не ворочай, клади на землю! Аптечку давай! – орал Цукоша, крепко держа Пургена за руки и стараясь остановить кровь.
Изящные бледные ладони физика-теоретика превратились в искореженные лапы. Несколько минут Пурген лежал без сознания, потом пришел в себя и начал биться.
– Держи! – гаркнул Азмун что есть мочи, обращаясь ко всем сразу. Нашел глазами Командира, молча показал: перехвати запястья, открыл аптечку.
Дальнейшее происходило молча, но очень сумбурно. Леня отбивался, как дикий зверь. «Шок», – подумалось Вомбату. Саня с Димой пытались сесть пострадавшему на ноги, Цукоша плясал над ним со шприцем, поскальзываясь на мокрой траве. Кровищи вылилось просто море. Поэтому, когда наконец Пургена заломали, вкололи успокоительное, противостолбнячное и перевязали руки, видок у всех был – закачаешься.
– Как думаешь, позвоночник цел? – тяжело сопя, спросил Стармех, сидя на корточках.
– У кого? – поднял брови Азмун. – У этого шайтана? Извини, Дима, за всю свою богатую практику ни разу не видел, чтобы человек с переломом позвоночника так сильно и метко лягался. Ты лучше скажи: у тебя кость цела?
– Ну, жлобы… – Саня был возмущен до предела. – Тут такое несчастье, а вам – шутки…
– А ты поплачь, – сквозь зубы проскрипел Дима. Не любит он Двоечника, что тут поделаешь.
Вомбат уже повернулся, чтобы вмешаться, но споткнулся взглядом о лицо Сани. Это не дождь. Парень, оказывается, ревет в три ручья. Вот те на! Привал нужен, срочно нужен привал. И желательно под крышей. Хорошо, что Гаражи уже совсем рядом.
– Встали. – Нет, ничего не добавил, хотя чесался язык приложить кого-нибудь, хоть бы Червя или Трубу эту проклятущую.
Осень, черт, темнеет быстро. Пока нашли пристойный Гараж, вообще ни хрена не стало видно. Сунулись в один, в другой: кто-то до нас постарался – так уделали, не войти. Даже трупак в углу валяется. Собаки пробежали. Дикие. Но пуганые. Обычные собаки, без выкрутасов. Стармеха пришлось немного приструнить, а то бы всех перестрелял. Пурген еле ноги волочит; как только остановились, свалился на пол и затих. Правда, потом к костру подобрался, Саня его чаем поил.
Черт, ну и походик! Давно такого не было. Лягушки, саунд, группсы, дождь кислотный, а в довершение всего Ржавый Червь! Тьфу, пропасть… Если бы не Назгул да Француз-покойник, царствие ему небесное, нипочем бы не узнал, как с этой тварью справляться.
Вомбат сидел у выхода из гаража, курил вечернюю сигарету и глядел в сторону Города. Темно. Раньше ведь как бывало: ночью в чистом поле станешь, по сторонам посмотришь, сразу ясно, где Ленинград: засветка на полнеба. Как там сейчас, интересно? Надо завтра у Зеленого спросить. Он в Город шастает. Вот и в этот раз – задание, говорит, из самого Центра. Господи, какой Центр? Так, разношерстная команда, пытающаяся взять на себя управление ошметками населения. Хотят вытащить из метро стратегические запасы, да вот на проблему напоролись. Вомбат усмехнулся. Вспомнил, какие страшные глаза сделал Зеленый в этом месте своего рассказа.
– Там крысы водятся…
– Размером с корову! – предположил Вомбат.
– Нет, с виду обычные. Железа у них какая-то специальная появилась. Наркотики вырабатывает.
– Как это – наркотики? – Командир поморщился: очередная байка. Таких бредовых историй сейчас тьма-тьмущая гуляет. Жаль только, что половина из них правдой потом оказывается.
– А так: пробежит такая мимо, прыснет из этой железы – у тебя и крыша поехала…
– Галлюцинации?
– Ну.
Мужики пока этих подробностей не знают. Завтра утром Командир встречается с Зеленым и с кем-то из пресловутого Центра. Обещали противогазы и карту тоннелей метро. Разберемся. Пургена придется оставить здесь. Будем для важности считать, что эта загаженная дыра – наш базовый лагерь. Все ж Гаражи. Не Труба и, уж во всяком случае, не Железка. Не говоря уж о ТЭЦ.
Вомбат подошел к Диме. Рядом спал Леня, постанывая во сне, бережно положив на пол замотанные бинтами руки.
– Подъем! – Стармех проснулся моментально. – Дежурить. – Передал часы, засомневался, не покурить ли еще раз перед сном, да раздумал. Завтра день обещает быть трудным.
Интерлюдия II
– Оксана Сергеевна, вы меня слышите?
– Да.
– Как вы себя чувствуете?
– Хорошо.
– Голова не кружится?
– Голова… Немножко… В ушах шумит…
– Расслабьтесь. Вспомните, как это было в прошлый раз. Дышите глубоко. Слышите музыку?
– Нет… То есть… Да…
– Сосредоточьтесь. Вы знаете, куда отправляетесь?
– Да.
– Думайте только об этом. Приготовились. Я начинаю считать. Когда я назову цифру «пять», вы крепко заснете. Раз. Два. Три. Четыре. Пять.
В углу детской мягко-мягко мерцает маленькая лампадка. Застыли образа в дорогом золотом окладе. Очень-очень дорогом. Няня, правда, этого не одобряет и ворчит – мол, на такие деньги… и начинает перечислять, что можно было бы сделать на такие деньги. Но тут слушать ее становится совсем неинтересно, потому что говорит она про надоевшие еще в гимназии «штуки ситца» и тому подобное.