Сборник "Посольский десант"
Шрифт:
— Не спешите, друг, — доброжелательно посоветовал молодой человек. — Может быть, я просто хочу предложить вам выгодный фрахт — мне как раз нужно срочно отправить товар, а у вас — пустые трюмы…
— А вы откуда знаете? — этот вопрос задал Меркурий.
— Видно же по амортизаторам, йомть, — усмехнулся деловой человек.
— И далеко везти?
Коммерсант ответил не сразу:
— Может, на Ливеру, а может, и еще куда — какая разница? Оплачено будет хорошо, не сомневайтесь.
— Мы не берем фрахт! — резко сказал Меркурий.
— Тогда может быть действительно поговорим о продаже?
Но тут в разговор вступил и еще один туземец. Приодетый точно так же, как и первый, он отличался лишь ростом и шириной плеч, настолько же уступая в первом, насколько выигрывая во втором.
— Надо разобраться, — кратко сказал он, обращаясь к долгополому. — Что-то ты разогнался. Могут быть и другие желающие на Иссоре!
— Похоже, что они собираются распорядиться нашим кораблем без участия хозяев, — негромко проговорил Федоров по-террански. — Иссора? Вот, значит, где мы оказались. Что-то я слышал такое…
В неожиданно наступившей тишине особенно выразительно прозвучал глубокий вздох Меркурия.
Синерианский дворянин сделал шаг назад и низко, в пояс, поклонился Изнову.
— Простите, посол, — сказал он громко. — Боюсь, что я привел вас к гибели. Неумышленно; однако, это не уменьшает моей вины…
— Что вы, что вы, друг мой! — встревожился посол. — Я, право же, не понимаю…
Меркурий распрямился. Гордо откинул голову.
— У нас, имперского дворянства, — проговорил он надменно, — существует старинный обычай. Всякий, совершивший непоправимую ошибку, из-за которой попадают в беду другие, на их глазах приговаривает себя к смерти и сам приводит приговор в исполнение, предварительно испросив прощение тех, кого вольно или невольно предал. И вот я прошу вашего прощения, посол.
— Но, однако же…
Не слушая, Меркурий повернулся к Федорову.
— И вашего прощения, советник, также почтительно прошу.
— Да бросьте вы валять дурака, Меркурий, — ответил Федоров неуважительно. — Что это вам взбрело в голову? Почему вы именно сейчас решили, что мы попали в беду?
— Потому, — ответил Меркурий, — что, сам того не зная, я привез вас именно на Иссору. И поэтому, спасая свою честь, должен уйти в мир неизвестного. Прощайте, господа!
— Черта с два! — пробормотал Федоров, хватая Меркурия за руки. — Нас и так мало, нас тут собираются обчистить, а вы еще выкидываете всякие номера почище цирковых…
— Не выламывайте мне руки, советник, — холодно произнес Меркурий. — Это не поможет. Мы уходим из этой жизни, останавливая сердце; этому нас обучают с детства. И уж схватить меня за сердце вы никак не сможете. Не напрягайтесь бессмысленно…
— Одну минутку, — поспешно проговорил Изнов. — Меркурий, послушайте… Кто мог знать, куда нас вынесет? Не улети мы — нам наверняка пришлось бы куда хуже. Да и что вы нашли тут такого страшного? Разумеется, много необычного, вот хотя бы эти… коммерсанты — однако, корабль наш заперт, мы немедленно обратимся в местную полицию — и, уверен, все обойдется. Вы же не думаете, что найти полицию здесь окажется непосильной задачей для нас? О господи, а это что еще за шум?
— О, наивный друг мой! — изрек Меркурий драматически — как и полагалось в такой ситуации. — Найти полицию? Вам не придется искать ее, потому что… Ну конечно — вот она! Видите — приближаются…
И он жестом античного трибуна указал на пробиравшиеся сквозь толпу машины военного образца. Толпа расступалась неохотно, невзирая на оглушительные звуки сирен, так не понравившиеся Чрезвычайному и Полномочному послу.
— Это Иссора! — на этот раз Меркурий произнес название мира вполголоса, словно пугаясь самого сочетания звуков. — Мир самого жестокого в регионе законодательства, планета, где к пришельцам относятся беспощадно, хотя внешне стараются этого не показать. Да, да. Этот мир — как черная дыра, откуда нет возврата. Вот почему я…
— Меркурий! — перебил его Изнов. — Мы глубоко чтим обычаи и установления вашего мира. Но не пострадает ли честь дворянина, царедворца… и, в конце концов, разведчика, если вы оставите нас в таком… э-э… неопределенном положении? Мы, к сожалению, не умеем исходить из жизни так спокойно, нас этому не учили…
— Нас учили сначала подраться, как следует, — добавил Федоров, — а уж там как получится.
— И поэтому я думаю, что ваша честь и достоинство лишь выиграют в глазах самых строгих судей в вопросах этики, если вы не бросите нас одних, но напротив — сделаете все, чтобы отвратить опасности, которые, по вашим предположениям, нам угрожают. Давайте сперва хоть попытаемся понять — что тут может быть опасного. Мало ли — никто не возвращался! Значит, мы будем первыми, только и всего!
Меркурий вздохнул.
— Покоряюсь судьбе, — сказал он.
Полицейские машины неотвратимо надвигались.
— Ну наконец-то, — облегченно расслабился Изнов, — нам помогут во всем разобраться.
И он воспользовался самой приветственной из богатого арсенала улыбок, сделав шаг навстречу приближающимся ревнителям порядка.
Их было целых пять, вооруженных как на войну хранителей закона, и на улыбку Полномочного посла никто из них и не подумал ответить. (Впрочем, представители этой профессии во всей Галактике если и улыбаются, то лишь в своем кругу). Они не успели еще приблизиться к кораблю, как окружающие уже потеснились, освобождая свободное место; на лицах присутствующих запечатлелось выражение любовного почтения и полной готовности.
— Гм… — пробормотал Федоров. — Артисты…
Он сказал это по-русски, так что никто, кроме сотоварищей, его не понял. Тем не менее, Меркурий предостерегающе прошипел:
— Тссс…
Больше ничего он сказать не успел: полицейские — или как они тут назывались — были уже рядом. Рослые, плосколицые (как и все здешнее население), с носами, более всего напоминавшими утиный клюв, с теми же строенными глазами, которые у полицейских казались еще более всевидящими и беспощадными, в особенности же у их начальника.
Он остановился перед прилетевшими. Оглядел их, и в качестве собеседника выбрал Меркурия — видимо, потому, что по облику синерианского сановника угадал в нем расово родственное существо. Получив таким образом адресата, блюститель порядка откашлялся и произнес несколько слов на местном языке. Среди окружающих поднялся и тут же опал легкий шум, выражавший, казалось, скорее удовлетворение услышанным, чем что-либо другое. Меркурий, напротив, судя по широко раскрывшимся глазам, немало удивился. Он проговорил в ответ длинную фразу — чем вызвал у собеседника звуки, более всего напоминавшие рычание весьма крупного хищника. Впрочем, это мог быть и разъяренный бык. Меркурий снова возразил. Ответом было рычание более продолжительное.