Сборник рассказов для людей, читающих по-русски
Шрифт:
– Ладно, подумаю. Но я ничего не могу обещ… – и Сергей замер на полуслове, уставившись перед собой. Там, возле ресепшена, стояла, очевидно, новенькая. Неприметная очкастая брюнетка, правда, довольно милая. – Этто кто?
– Понятия не имею. Новенькая на вызовы, скорее всего. А что?
– Она же богиня… Я должен немедленно с ней познакомиться… Она… она совершенство!
Сергей решительно двинулся в сторону ресепшена, но в этот момент в динамиках раздался голос: «Всем сотрудникам срочно явиться в
Когда все расселись, Илья Петрович, директор, откашлялся и взял слово:
– Коллеги! Я хочу вам сообщить, что начальник отдела выздоровлений, наш любимый Анатолий, уволился. Да, он давно планировал, и мы искали замену. И я рад представить вам нового начальника этого отдела. Светлана Николаевна молодой, но уже очень опытный сотрудник, с солидным стажем. Светлана Николаевна, встаньте, пожалуйста.
Бесшумно и без тени смущения со своего места поднялась та самая очкастая брюнетка. И не дожидаясь приглашения, заговорила бойким уверенным голосом:
– Рада знакомству и надеюсь на плодотворное сотрудничество. Не люблю долгих прелюдий, поэтому сразу сообщу, что первым моим делом будет довольно запутанное дело Лидии Максимовны, долгое время страдающей паническими атаками. Коллеги, благодарю вас за внимание, но наша работа не позволяет долго сидеть на месте. Сотрудников моего отдела прошу пройти ко мне в кабинет, мы детально обсудим план действий по озвученному мной делу. Всем остальным спасибо.
Сергей молча вышел в коридор и побрел к себе. Виталик по-прежнему семенил рядом.
– На свидание позову, – вдруг резко выпалил Сергей. – Прямо сегодня. Плевать, как это выглядит. Я до завтра не дотерплю. Я готов за кольцом бежать уже сразу. Ума не приложу, что со мной. А ты иди, Виталя, иди. Там дедушке уже давно пора инсультом обзавестись.
– И что ты будешь теперь делать с той Лидией панической и со своей обидой?
– С Лидией… – Сергей посмотрел в никуда и пожевал губами. – Повезло ей.
История нашей любви
– Мы встретились весной, в конце марта. Я не ждала и была не слишком готова. Той весной не могло случиться ничего особенного. Ведь все особенное уже случилось раньше.
Он был смешной, трогательный и… мой. Я сразу это поняла. В таких случаях говорят, что ударила молния, бла-бла… Но так и есть. Это была молния.
Я прошла бы мимо, честно. Но он не позволил. Он с самого начала дал понять, что у меня ничего не выйдет – не получится уйти.
Иногда я просила кого-то там наверху, я обращалась к голосу разума, я строила сама для себя четкие схемы обоснований, почему мы не можем быть вместе.
Но та молния не давала покоя. С нею пришли все вы. С нею я разом, в один момент, как это и бывает при вспышке, увидела всех вас. Потом я не раз спорила сама с собой, отрицала увиденное… Но в сущности, за нас ведь в жизни все уже решено…
Детская горка у ночного Макдональдса, в руках – по бутылке пива (которой уже по счету в ту ночь?), ветер – ультимативно весенний, в сердце – вы. Ничего не хотела, ни о чем не думала, планировала жизнь иначе, а в сердце все равно уже поселились вы.
Вы были в нем и тогда, во время польских рок-фестивалей под Белостоком, когда я неожиданно для себя самой бесстрашно нападала на пьяных приставших к нам гопников. Наверное, мною опять двигали вы…
Нам было сложно, чего таить… Таким всегда сложно. Нам всегда суждено видеть свою инаковость. Поэтому я уже прекрасно понимала, что ждет меня – нас! – дальше. Ведь в моем сердце уже были вы.
Дальше было все, как в жизни: поэзия неминуемо сменялась прозой. Таких, как мы, в этом мире тогда было уже порядком, но мы все равно вынуждены были скрываться. Общество всегда консервативно, и признать, что рядом с тобой теперь навсегда, на веки вечные, будут жить такие, как мы, мог в то время далеко не каждый.
Но мы смогли, мы выстояли. Мы создали свой мир. Чтобы появились вы. Ведь вы что?..
– …с самого начала поселились в твоем сердце, хоть ты и не хотела верить, – вывел знакомую фразу стройный хор.
– Правильно, милые. Так и есть, – я открыла глаза, посмотрела на них, улыбнулась и перевела взгляд на долину. Солнце стыдливо опускалось в горы, пытаясь спрятаться от ветра, который, как и много веков подряд, настойчиво щекотал его золотые пятки, утверждая: «Тебе все равно не уйти».
«Точно как дед» – с усмешкой пробормотала я.
– Что, бабуль? – стройные голоса внуков заставили меня очнуться.
– Ничего, милые. Я говорю, солнышко садится. Бегите, а то крылышки и шейки отморозите. И знаете что? Позовите мне деда. Будем с ним чай пить. И пусть поторопится – закат сегодня что надо. А то засиделся с гитарой.
Внуки вскочили с гамака и, весело щебеча, побежали в дом, заботливо прикрывая друг другу ладошками крылышки и кутаясь в шарфы, под которыми, на шейках, бились дополнительные сердца – наш родовой признак.
Про ботильончики
Вывеска действительно была невзрачной. Как и обещал тот радостно щебечущий голос в телефонной трубке. И висела она как-то косо, между «Ремонтом паровых котлов» и «Кундалини-йогой для всей семьи». «Да уж, компания под стать. Развелось же ж всякого…» – саркастично хмыкнула Оля, но, ни на секунду не задумываясь, потянула на себя пластиковую дверь.
В помещении было светло, неожиданно уютно и пахло лавандой. За небольшой стойкой сидела улыбающаяся женщина средних лет: