Сборник рассказов и повестей
Шрифт:
— Хронопуталы-то? — Артем пренебрежительно скривился. — Да брось ты! Случая еще не было, чтобы кто-то из них попал туда, куда хотел. Ты пойми: они же не историю — они учебник истории хотят изменить… Чувствуешь разницу? И никак не возьмут в толк, придурки, что учебники не в прошлом, а в настоящем исправляют…
— Но ведь исторические документы…
— Оксанка! Документы людьми пишутся! Так что главные хронопуталы, если честно, это как раз историки с летописцами… Кстати, о хронопуталах… Пора бы ему показаться, соколу ясному… — Артем аккуратно поставил
Оксана вскочила и уставилась в ту сторону, куда глядел Артем.
Человек, поднимавшийся по склону, был и впрямь одет в духе народных самодеятельных коллективов: алая шелковая рубаха, перехваченная по талии шнуром с кистями, синие (тоже шелковые) портки вправлены в короткие сапожки. В руках почему-то гусли. Под Бояна, что ли, косил? Непонятно…
Очумело озираясь, хронопутало брело к вершине холма. Оксана уже различала, что лицо у злоумышленника длинное, изможденное (не иначе — от трехчасового пешего блуждания по окрестностям), русая гривка едва закрывает уши, а узкий подбородок, кажется, усажен редкой белесой щетиной. Неказист. И все же сквозило в его облике что-то трогательно-беспомощное.
Злоумышленник остановился в десятке шагов от расстеленного пледа, воззрившись на неизвестно откуда взявшихся здесь современников. Видно было, что еще немного — и бедняга тронется рассудком.
— Татар не видели? — с отчаянием спросил он.
Артем помотал головой.
— А наших?..
— Вы подсаживайтесь, — с сочувствием на него глядя, сказала Оксана. Выпейте, успокойтесь. А я вам сейчас все объясню…
Контакты четвертого рода
— Серые вы люди! — искренне сказал я аборигенам, выбираясь из люка ракеты.
Они и вправду были серого цвета.
— А ты розовый, — констатировали они.
— Скорее голубой… — уклончиво уточнил я.
Они заморгали:
— Это как?..
…Теперь вот меня отстранили от полетов. И, спрашивается, за что? Они же сами поинтересовались!
Она вышла из летающей тарелки — и сразу же увидела меня. Ультрафиолетовые глаза пришелицы вспыхнули восторгом. Надо полагать, по меркам ее планеты я был неотразим. Она (по меркам моей планеты) — тоже.
— Вася, — представился я спроста.
От возмущения щеки ее стали инфракрасными, и она закатила мне пощечину.
Ногой.
Сжатой в кулак.
Когда я поднялся с земли, летающая тарелка уже таяла в голубом мареве.
Кто же знал, что мое имя на их языке означает такую похабщину!
Интересно, а каким русским матерным словом звали ее?
Маскарад
— А теперь — вручение призов за лучший маскарадный костюм!
Мушкетеры подкрутили усы, Чебурашки поправили
Один лишь Петр Иванович, главбух НИИ, был в своем будничном костюме, сером в полоску, — даже не удосужился приодеться ради праздника.
— Первый приз завоевала маска "Марсианин"! — Снегурочка зааплодировала.
К сцене сквозь толпу протиснулось какое-то двуногое — шипастое, рогатое, когтистое, с выхлопной трубой меж лопаток. Раскланиваясь, двуногое грациозно взялось когтями за свое зеленое рыло, стянуло его — и оказалось розовощеким институтским электриком Сазоновым.
— Мо-ло-дец!
— А мне? — глухо, как из бочки, спросил Петр Иванович, но его не расслышали.
— Второй приз — "Цыганочка Аза"!
Инженер-конструктор Пернатова, отстреливая черными очами мужчин, звеня браслетами и монистами, взвилась на сцену и в блеске смоляных кудрей и шелесте пестрых юбок порхнула к Деду Морозу: "Позолоти ручку, красноносенький, всю правду скажу!"
— Мо-ло-дец!
— А мне? — обиженно повторил главбух и двинулся к сцене.
Его опять не расслышали.
— Третий приз присуждается за костюм "Старик Хоттабыч"!
Директор НИИ, оглаживая длинную бороду из мочалки и снисходительно улыбаясь, прошествовал к сцене.
— Мо-лод-цы! — почему-то во множественном числе скандировал зал.
— А мне? — громко и возмущенно выкрикнул Петр Иванович, хватая Снегурочку за полу шубки.
— Но у вас же костюма нет, — ослепительно улыбаясь, прошипела Снегурочка.
— А это? — Главбух отпустил шубку и ткнул себя в грудь.
— Но это же не маскарадный костюм! — не выдержал Дед Мороз.
— Так не дадите приз?
— А теперь викторина — "Чудеса в решете"! — звонко объявила Снегурочка, отворачиваясь от Петра Ивановича.
— Ну и ладно! — Оскорбленный главбух взялся рукой за лысину, стянул ее вместе с лицом, костюмом, ботинками — и шипастый, когтистый, зеленорылый взлетел в воздух, с трудом протиснулся в форточку и, обиженно завывая выхлопной трубой меж лопаток, канул в метель.
Однажды в баре
— Вот вы все больше про падших ангелов пишете…
Произнесено это было с мягким упреком. Настроение у меня тут же испортилось. Я не пишу про падших ангелов. Стало быть, опять с кем-то перепутали…
Вздохнув, я поставил на край стола высокую кружку со светлым и, что немаловажно, халявным пивом, а затем как бы между прочим поправил болтающуюся на шее ламинированную картонку, где все было ясно указано: имя, фамилия, род занятий.
Собеседник понял.
— Нет, я не о вас лично… Я вообще о фантастах…
В баре было дымно и шумно. Мы сидели за неприметным столиком, притулившимся у стеночки слева от входа. Прочие участники «Интерпресскона» возлежали прямо на полу — тесно, как моржи на побережье. Они вздымали пенные кружки, что-то горланили, и называлось это мероприятие — "Партия половой жизни". За пиво платили спонсоры.