Шрифт:
Ясмина Сапфир
«Истинная дочь варвара»
Что такое цивилизованный варвар из миров перекрестья? Это одна-две сотни килограмм живого веса, которые любят три вещи: есть, воевать и заниматься сексом. Что такое жена варвара? Это укротительница дикого животного, женщина во всех смыслах слова и еще в нескольких, непереводимых на общий язык.
Что такое дочь варвара? Вот тут есть варианты. Главное, чтобы у варвара был еще сын, желательно – сыновья. Десяток – вообще счастье. Тогда дочь варвара – это девушка, которую все защищают и оберегают. Нежный цветок, хрустальная ваза, принцесса за живыми брутальными стенами-братьями… Если соседские хулиганы недружелюбно смотрят в ее сторону – у них немедленно появляются проблемы с зубами. А если смотрят слишком дружелюбно – еще и с ногами. Конечно, в магических мирах есть энергия жизни и мощные колдуны, что лечат с ее помощью. Выращивают зубы, восстанавливают кости, органы и прочие составляющие варварской тушки. Но позор обеспечен нешуточный. По крайней мере, на моей родине – в Свободной Ойлитанне, мире мрагулов.
Уступить в драке для мрагула все равно, что для землянина оказаться голым перед тысячами расфуфыренных людей, на каком-нибудь чопорном официальном собрании. Ойлитанну с нами делила только одна раса – истлы. Но это уже совсем другая история.
А вот как вы думаете – что такое дочь варвара, у которого нет сыновей? Хуже того, жены у него нет тоже – умерла из-за несчастного случая. Такого, что даже энергия жизни уже оказалась бессильна.
Я вам расскажу. Это сын, жена, врач и психотерапевт в придачу. И в результате – мужик, невростеник и нескладный, неуверенный в себе подросток.
Меня зовут Слася Вольк и я та самая дочь варвара. Правду сказать, у меня есть еще две сестры. Но они покинули отчий дом в рекордно быстрые сроки. Вначале сбежали от нас к бабушке, где прожили без малого семь лет, а затем поступили в Академию Внушения и Наваждения. Уехали учиться пудрить врагам мозги, а своим прочищать их от неуместных и ненужных мыслей. Например, от мыслей о том, чтобы обидеть слабую мрагулку.
Друзья и приятели часто спрашивали отца, откуда в его здоровой, нормальной, хотя и неполной варварской семье внушатели? Знаменитый боевой генерал Натэл Вольк потешно сводил брови домиком и разглагольствовал, беспрестанно жестикулируя:
– Как откуда? От тещи, конечно же! Я всегда замечал в Зарре невероятные способности к мозгокрутству. Даже неоднократно испытал их на себе и готов поклясться – дар у тещи мощнейший. Всем мозгокрутам на зависть! Умудрилась же она убедить меня доверить кровиночек – старших дочерей – такой ведьме. А уж как она пудрила мозги знакомым, соседям, залетным гостям… Ммм… Песня. Даже, можно сказать, походный марш! Бедные ведь до сих пор уверены, что любовь тещи к утренним пробежкам в одном белье – невинная причуда. И вообще характер у Зарры золотой, потому и такой тяжелый. Металл все же… Вот его-то она и передала старшим внучкам – через поколение. Потом решила, что этого мало и прибавила дар мозгокрутства. Чтобы окружающим уж совсем мало не показалось. Три ведьмы в доме не роскошь, а средство избавиться от общества зятя.
В общем, мы с отцом остались жить вдвоем.
Меня обучали всему, что должен уметь «настоящий мужчина». В совершенстве владеть булавами, мечом и плетью. Ломать челюсть и выбивать несколько зубов с одного удара. Выражаться так, чтобы у самых подкованных в ругательствах варваров уши свернулись в трубочку и «соблазнять женщин с одного взгляда». Тот факт, что последнее мне понадобится в последнюю же очередь, не волновал отца ни капли. Он оторвался на мне по полной программе. Ни один сын не выдержал бы таких издевательств.
Побудку в пять утра, тренировку на бегу отбивать булавы, летящие точно в голову и сразу – мстить тем «несчастным и недалеким», что их бросили. То есть – родному отцу. Слава богу, побить его не удавалось даже сотням воинственных варваров из соседних племен мрагулов. Проще завалить земного мамонта ударом кулака в ягодицу или пинком разрушить каменную стену. В противном случае – ходить бы Натэлу на костылях, как минимум. Ничто так не подогревает боевой дух и не тонизирует ранним утром, как запущенный в голову тяжелый предмет. Человеческое кофе рядом не стояло.
Особенно если этот тяжелый предмет швыряет любимый отец, приговаривая: «Видишь ли, дочка, ни один уважающий себя мужчина не пропустит удар булавы в темечко. А те, что пропускают, уже не помнят – уважают их или нет. Некоторые даже не помнят – мужчины ли они».
Если мне не удавалось связно прочитать наш любимый стих после трех бутылок мортвейна, отец оставался крайне недоволен. Целую неделю после этого мы пили и читали стихи, снова пили и снова читали. С тех пор, мортвейн меня вообще не берет.
Не удивительно, что я была просто счастлива, когда поступила в Академию Войны и Мира.
Но здесь меня ждало очередное разочарование. В первый же день на новом месте учебы мне объяснили – чего стоит девушка, которая умеет втолковывать свою позицию лишь кулаками, делать комплименты только отборным матом и красить лицо исключительно в боевую раскраску родного племени.
На первой же лекции я поняла, что придется нести бремя изгоя. Но вот сделать меня омегой, козлом отпущения, у одногруппников не получилось. Я слишком хорошо помнила фирменный отцовский удар «с ноги под зад противника». После парочки таких меня признали «невменяемой, опасной для жизни стервой» и оставили в покое.
И я надолго осталась одинокой, непонятой дочерью одинокого варвара. Что, впрочем, не так плохо, как виделось с первого взгляда. Возвращаться домой не хотелось совершенно. Выбирая между ежедневной муштрой отца и занятиями по военной подготовке, я понимала – Академия просто пятизвездочный курорт. Сравнивая соседских парней с безумными одногруппниками, что пытались надсмехаться надо мной и проводили в медкорпусе почти каждое утро, я сделала вывод – они милашки.
Вот только иногда отчаянно не хватало кого-то, с кем можно поделиться горем и радостью, общаться на равных. Того, кто увидел бы за суровой внешностью и варварским воспитанием «опасной стервы» ранимую душу, куда не стоит плевать – чревато для здоровья.
Впрочем, я так долго обходилась без друзей и подруг, что успела привыкнуть. Девушки из родного поселения с детства меня побаивались. Не мудрено! Первые же попытки наших совместных игр привели к тому, что «подружек» «латали» энергией жизни несколько часов подряд, а на куклах оставалось лишь изучать расчлененку. Первые попытки общения с ребятами закончились также, но по другой причине. Я им не нравилась.
Слишком широкие плечи, слишком мускулистые ноги и руки, слишком богатая на несовершенства кожа. А чего еще ожидать от девочки, что тренируется круглыми сутками, в перерывах жарит отцу бургуза, и умывается исключительно самым жестким мылом? Помнится, кот, которого отец в порыве сострадания попытался отмыть этой гадостью, неделю плевался и линял.