Сборник рассказов Survarium

Филиппов Вадим

Библиотекарь подобрался на расстояние броска первый. Он быстро разогнул усики и вырвал чеку. Небольшая, овальная граната по неширокой дуге влетела в пролом, а почти сразу за ней и вторая.

После первого взрыва из пролома донеслись крики и громкий тонкий визг, но второй взрыв быстро заткнул глотки кричащим. И тут подоспели остальные члены группы, за­кидывая такие маленькие и такие смертоносные предметы в здание.

Взрывы выбивали из окон магазина кучи пыли, бетонного крошева и кровавых брызг, а вместе с ними и крики боли. Так и закончилась эта скоротечная перестрелка.

Библиотекарь медленно вошел в бывший магазин и оглядел поле боя. На полу, а так же частично на стенах, лежало семеро «гастролеров», и двое из них даже дышало. Бро­нежилеты

и шлемы защитили от легких осколков РГД, хотя их ноги и руки все равно были измочалены злыми и острыми кусками металла в куски.

В углу Игорь заметил кое-что, что он сразу принял за кучу грязного тряпья, но по­дойдя на несколько шагов, он понял, что ошибался, и, пока остальные члены группы осматривали труппы «гастролеров», Библиотекарь встал на одно колено около трупа своего знакомого.

Это был бродяга по имени Светляк. Игорь часто видел этого угрюмого, молчаливого, но любопытного паренька на Базе. Он очень рано стал ходить в Лес, и ему всегда везло, но сегодня, видимо, был не его день.

Он лежал на земле скрюченный предсмертными муками, а изломанными пальцами пытался закрыть рану в животе. Видимо, эти гопники нового мира выстрелили ему в живот, а когда им надоели его крики и попытки зажать рану пальцами, которые сколь­зили по мокрой от крови коже, они выстрелили ему в голову. Игорь заметил небольшое пятно дырки в виске и брызги крови на земле под головой.

После обыска мертвецов, нашлось множество стволов, консервов и прочих полезно­стей, которые были поровну разделены между членами группы. После этого Черный и Библиотекарь попрощались со своими компаньонами, и те отправились по своим делам, а два бродяги остались. Они решили отнести труп Светляка на Базу и похоронить его там. Возможность, которой нет у подавляющего большинства бродяг, потому что поч­ти все из них заканчивают, суча ногами по асфальту с пулевыми дырками в груди или дерьмом на земле, после того, как их переварит какая-нибудь зубастая да хитрая тварь.

Игорь и Черный быстро соорудили носилки из двух длинных палок и плаща, снятого с одного из мертвецов, и положили на них своего знакомца. Нести его нужно было не­долго, до Базы оставались считанные минуты ходьбы. Библиотекарь уже видел ее вда­леке. Парочка, пыхтя, шагала по серой дороге, и Библиотекарь, вскинув голову, увидел, что до Базы уже рукой подать. И он наконец-то почувствовал себя хорошо, ведь долгая и трудная дорога закончена, тяжкая ноша донесена, а сложная работа выполнена. Он прожил этот день, и сейчас его больше ничего уже не волновало, ведь он привык жить только сегодняшним днем, ибо вчера он уже прожил, а завтра он может умереть, так что важно только сегодня. А сегодня у него по плану только приятные вещи - купание, обильная еда да хороший сон в безопасном месте. По серой дороге Библиотекарь воз­вращался домой.

Сергей Алексеев

Последнее задание

Бледно-зеленые узорчатые листья неизвестных цветов, что росли в клумбе, рядом с командно-диспетчерским пунктом, всегда привлекали внимание Бадрака, когда он от­правлялся на аэродром. Их цвет, казалось, больше напоминал окраску боевой техники, простоявшей под атмосферными осадками долгое время без должного ухода и покрыв­шейся тонким, беловатым слоем окиси железа, скрывающей яркий блеск металличе­ской поверхности окрашенной в хаки. Но, в отличие от техники, этим цветам не гро­зила генеральная уборка в парко-хозяйственный день в одну из суббот, когда старшина роты, брызжа слюной изо рта, заставит нескольких солдат драить соляркой эту самую «окисленную» технику, для придания ей глянца. Они так и буду стоять в своей клумбе, и удивлять окружающих своим необычным видом.

Заметив в курилке солдата, из обслуживающего персонала КДП, он окликнул его с целью разрешить, уже давно мучающий, но после полетов забывающийся вопрос.

– Эй, боец!
– Тот, выбросив окурок, подбежал, козырнул:

– Господин кап...

– Вольно, боец!
– перебил Бадрак и кивнул на клумбу: - Как называются эти цветы?

Солдат недоуменно посмотрел на цветы и неуверенно ответил:

– Точно не знаю... Вроде бы, инники... Телефонистки так их называют... Постоянно за клумбой вырастали. Их вырвут, вроде и с корнем, перекопают все в глубину насколько можно, через месяц опять вырастают..., ну вокруг них и сделали клумбу, а то начштаба постоянно матерился...

– Спасибо, боец. Свободен.
– Это название сразу объяснило и странный цвет, и узор­чатую форму листьев, действительно больше похожих на дивный зимний узор инея, чем на привычные цветы. Но слишком уж оно простое, это название, цветы обычно так не называются.
– Да... боец, - он окликнул уходящего солдата, - спроси у девчат, точное название. Лады?
– Солдат обернулся и кивнул: - Хорошо, господин капитан.

Бросив последний взгляд на цветы, Бадрак вошел в КДП. Перед полетом следовало отметиться у руководителя полетов, сидевшего за пультом в стеклянной башне, словно сказочная принцесса в ожидании принца. Но это было минутное и не столь страшное испытание, по сравнению с визитом к выпускающему доктору, который мог и снять с полетов, при малейшем сомнении в полной готовности пилота к выполнению зада­ния. А опасаться было чего, два дня возлияний по поводу профессионального праздника авиаторов не придавали свежести ни лицу, ни дыханию. К тому же, внутренности, или попросту «ливер», до сих пор протестовали против той алкогольной экзекуции, что на­чалась сначала на банкете в Доме офицеров, а потом продолжилась в квартире старлея Гайвороненко. Необходимые замеры внутреннего давления и применение фонендоско­па, помогли бы доктору обнаружить злостного нарушителя предполетной подготовки, так как сердце, от «впечатлений» последнего уик-энда, работало немного в непривыч­ном для него режиме, выстукивая ритмы больше похожие на звучание ритуальных ба­рабанов африканского племени из предгорий Килиманджаро, и вполне могло не спра­виться с теми перегрузками, что возникают во время полета на сверхзвуковой скорости. Но опасения оказались преждевременными, неважно выглядевшее светило местной медицины, осмотрел только зрачки пилота, и хотя Бадрак при осмотре задержал дыха­ние, чтобы по возможности не дышать в лицо майору медслужбы, он через мгновенье понял, что старался напрасно, сильный запах спиртных паров исходивших от доктора, указывал на недавнюю, но весьма плотную «дружбу» с богом виноделия. Спросив для проформы о самочувствии, майор подписал бланк предполетного осмотра, протянул Ба­драку и произнес:

– Удачного полета, капитан!

Руководитель полетов Петрашов, мельком взглянув на бланк, поинтересовался:

– Ну что, как праздник прошел?

– Бурно.

– Да-да... Так пить... никакого здоровья не хватит. До сих пор потряхивает...

– Я нормально, - соврал Бадрак.

– А мы с Еременко, полковника его обмывали... Скорее бы дежурство закончилось, что ли... пива хочу... Так, борт готов. Ни пуха тебе...

– К черту!..

«Мигарь» Бадрака легко промчался по «взлетке» постепенно набирая скорость, и уже когда он потянул «хват» на себя, направляя машину вверх, мимолетный взгляд выхватил околоаэродромный пейзаж, откладывая его в мозгу и дорисовывая мелкие подробно­сти. РСБН, промелькнувший слева, пара солдат с котелками, двигавшиеся по бетонному краю взлетной полосы и шарахнувшиеся в сторону от приближающегося истребителя.

Бадрак понимающе усмехнулся. У любого, кто впервые посещает аэродром во время полетов, когда огромные ревущие птицы проносятся над головой, появляется непреодо­лимое желание пригнуть голову и бежать, так как воображение дорисовывает невесть что, вплоть до падения самолета, и обязательно где-нибудь рядом. Простому солдату привыкнуть к реву двигателей тоже бывает непросто за короткий промежуток времени, случалось и двух лет срочной службы не хватало, и мчащийся на встречу «МИГ-35», к тому же сбивающий с ног плотным потоком воздуха, испугает любого новобранца, а с котелками могли разгуливать только они.