Сборник статей 2008гг. (v. 1.2)
Шрифт:
Скорее всего, имеет место и то, и другое. Россия в конфликтах с бывшими братскими республиками СССР, как правило, не выступала инициатором. Но на любой внешний раздражитель реагировала с повышенной агрессивностью, даже со своего рода радостью, пользуясь малейшим поводом, чтобы показать свою готовность защищать статус великой державы. Тут и уязвленное самолюбие, и реальные проблемы, оставшиеся нерешенными в 1991 году, когда Ельцин с коллегами торопились поскорее уничтожить Советский Союз, и вполне объяснимое раздражение, вызванное постоянными провокациями лидеров новых независимых государств. Москва
Странно, что этого не видят в высших эшелонах власти. Или, наоборот, видят, и действуют сознательно. Проблемы собираются не решать, а использовать.
Политическую истерию вокруг грузинского вопроса в 2008 году раздуть вряд ли удастся. В прошлый раз образ врага из грузина получился неважный. Но на сей раз даже и попытки серьезной в этом направлении не делается.
Зато у Дмитрия Медведева головной боли добавляется. Новый президент ещё не в полной мере разобрался со своими полномочиями, а ему уже подсовывают очередной внешнеполитический кризис, причем явно неразрешимый. Пусть лучше им занимается, а не тратит время на попытки внутриполитических реформ, из которых все равно ничего путного не получится.
Президенту России предстоит заниматься футболом и Грузией. Премьер-министру надо заботиться об инфляции, отопительном сезоне и строительстве жилья. Если с футболом как-то научились справляться, то со всеми остальными проблемами прорыва не ожидается.
И это, похоже, как раз и является новой формулой власти для российской бюрократии. Пусть высшие должностные лица вязнут в бессмысленной рутине. Реальную власть будет осуществлять чиновник среднего звена. И никто ему в этом не помешает.
Специально для «Евразийского Дома»
ПРЕДЧУВСТВИЕ НЕНУЖНОЙ ВОЙНЫ
Великий русский экономист Н. Д. Кондратьев, проанализировав статистику, утверждал, что переломные периоды больших хозяйственных циклов обычно сопровождаются войнами и революциями.
Насчет революций говорить пока рано, а вот с войнами уже полный порядок. В Ираке стреляют, в Афганистане пальба не прекращается, а сейчас буквально каждый день пресса ждет то ли американского удара по Ирану, то ли израильской военно-воздушной операции. Уже и сроки обсуждаются - август либо сентябрь. Некоторые говорят, что и раньше может начаться. Хотя сомнительно. Воевать на Ближнем Востоке начинают обычно по окончании туристического сезона.
Агрессивность американских и израильских политиков прямо пропорциональна неопределенности внутриполитической ситуации. В Израиле коррупционные скандалы, в Штатах - самая запутанная и непредсказуемая за долгие годы избирательная кампания.
Эксперты почти единодушны, предрекая, что если на Ближнем Востоке начнется серьезная заваруха, то шансы республиканцев на президентских выборах повышаются. Но это теория. Специфика нынешней политики как раз в её непредсказуемости. И как воспримут американские избиратели авиаудар по Ирану, неизвестно. Тем более, если удар нанесут израильтяне в одностороннем порядке.
Даже если в Израиле решат устроить бомбардировку Ирана, не посоветовавшись с Вашингтоном, ответственность всё равно будут возлагать на Америку.
Пострадают от этого не израильтяне и не американцы, а европейцы с японцами, но тут уж мировая общественность, независимо от отношения к Америке, во весь голос потребует вмешательства США - разблокируйте нефтяную артерию, чёрт побери!
Любви к Америке в Европе и Японии это не добавит, но зависимость от Большого брата будет продемонстрирована в очередной раз самым неприятным образом.
Для политиков, испытывающих чувство бессилия перед лицом начинающегося экономического кризиса, устроить международную заваруху - дело вполне естественное. Недоуменные вопросы относительно цен на бензин и краха ипотечных компаний сразу же сменяются острыми дискуссиями на тему войны и мира. В конечном счете, любое правительство предпочтет иметь дело с несколькими сотнями тысяч протестующих пацифистов, чем с миллионами озлобленных домохозяек.
На этом фоне очередной русско-грузинский конфликт выглядит уже не давним спором православных между собою, а частью сгущающегося общемирового абсурда. Понятно, что у Михаила Саакашвили полно собственных проблем. И с оппозицией, и с экономикой. Обсуждать русскую угрозу проще, чем искать практические ответы. Да и в Москве всегда находятся любители побряцать оружием, тайно мечтающие о маленькой победоносной войне.
Не сомневаюсь, что при должном старании Россия может и победить Грузию, и даже захватить ее. Только что мы потом будем с Грузией делать?
Дмитрию Медведеву в начале его президентского срока только собственной войны недостает. Страна кое-как выпуталась из чеченской драмы и пытается разобраться с нерешенными за полтора десятилетия экономическими и политическими проблемами. Но, может быть, все эти вопросы - бедность, кризис образования, инфляция - совершенная мелочь по сравнению с грузинской угрозой?
Честное слово, ужасно не хочется воевать с Грузией!
Традиционно Россия и Грузия всегда воспринимали друг друга позитивно. И хотя присоединение Грузии к Российской империи было на самом деле не совсем «добровольным», прошло оно довольно безболезненно, а грузинская православная аристократия уже в начале XIX века стала частью имперской элиты (вспомним хоть знаменитого генерала Багратиона). Да и позднее Грузия в нашем сознании ассоциировалась скорее с чем-то приятным - вином, фруктами, красивыми женщинами, легкомысленными мужчинами, горными прогулками и хорошим кино. Нет здесь груза взаимных обид и подозрений, нет малоприятной «истории вопроса», как в случае с Литвой и Эстонией.
Между тем, приятные воспоминания постепенно затираются неприятными новостями. До войны они дело, надеюсь, не доведут, но испортить отношения между двумя народами им уже, кажется, удалось. Самое противное - разрушение связей и отношений, складывавшихся столетиями. В этом смысле российско-грузинский конфликт, как и российско-украинский, символизирует конец не только советской, но и постсоветской традиции. Мы уже не помним, что нас связывает. Не ощущаем общности - культурной, исторической, социально-политической.