Сборник статей 2008гг. (v. 1.2)
Шрифт:
Я понял, что надо срочно ехать в Сирию.
Добираться по пробкам на такси в «Шереметьево» - удовольствие не бог весть какое, но, по крайней мере, нервное напряжение компенсируется ощущением счастья, когда понимаешь, что, несмотря ни на что, прибыл вовремя.
Рейс на Дамаск вылетал в 21.25, а мы были в аэропорту за полтора часа, и всё вроде бы складывалось хорошо. Если не считать того, что возле стойки регистрации, где народу было не так уж много, царило странное напряжение. Очередь совершенно не двигалась, на лицах сотрудников аэропорта было выражение агрессивной отчужденности, которое возникает у людей подобного рода в предчувствии неприятностей.
Поначалу мне показалось, что не работает какой-то элемент техники. Тем более что перестали выдавать посадочные талоны и принимать багаж. Вскоре выяснилось, что всё обстоит гораздо хуже. «Вы не полетите», - объявил мужчина из-за стойки обалдевшей от такой новости толпе пассажиров. И бессмысленно замолчал.
Люди размахивали билетами, задавали вопросы и недоумевали.
Наконец появились две миловидные девушки с таким же, как и у мужчины, отчужденным выражением лица и сообщили, что рейс «перепродан». В общем, 20 человек, стоящие у стойки, никуда не летят. А следующий рейс на Дамаск будет через три дня. Можете перебронировать билеты, можете плакать, протестовать или судиться, ничего не изменится.
Пассажиры недоумевали: почему нельзя нас отправить с пересадкой, почему нельзя нас передать другой авиакомпании или, наконец, пустить еще один борт. В конце концов - 20 человек вполне достаточно для небольшого чартера, а убытки, которые понесет «Аэрофлот», удовлетворяя все наши претензии, будут вполне сопоставимы с затратами на дополнительный рейс. Но что бы мы ни говорили, в ответ раздавалось лишь безразличное и однообразное «нет». Миловидные девушки с каменными лицами выслушивали всё то, что говорили пассажиры-арабы про их авиакомпанию и страну, а русские пассажиры вздыхали и не могли ничего возразить.
Ругая собственную страну, мы обычно обижаемся, когда иностранцы делают то же самое. Увы, сейчас нам возразить было нечего.
Добраться до Дамаска мне с дочерью удалось лишь с трехдневным опозданием. Но то, что дается с трудом, больше ценится.
В аэропорту Дамаска сразу понимаешь, что попал на Ближний Восток. Всё захламлено и сумбурно. Явно начата какая-то реконструкция, но когда и чем она закончится, догадаться невозможно. В окошке с надписью «Exchange» вам меняют ровно столько денег, сколько нужно для оплаты визы - ни цента больше. Пограничники - суровые мужчины в оливковой форме - работают неспешно и с сознанием значимости исполняемого дела. Пролистывая паспорт, смотрят, нет ли там израильской визы. Сотрудники аэропорта зачем-то снимают чемоданы приезжих с движущейся ленты в зале получения багажа и сваливают в кучу. Видимо, боятся, что лента будет перегружена.
Но, как ни странно, в конечном итоге переход границы и получение багажа занимают здесь меньше времени, чем во многих западных аэропортах. Этот парадокс постоянно бросается в глаза в Сирии. С одной стороны, повсюду царит обычный ближневосточный бардак, но, с другой стороны, всё нормально и по-своему эффективно работает.
Поскольку Сирия - страна без развитой туристической экономики, всё проще и дешевле делать самому - надо ловить такси, зная, что водитель, скорее всего, не говорит по-английски, а по-французски знает десяток слов, не имеющих отношения к делу; переезжать из города в город на автобусах, расписание которых является загадкой даже для их водителей (направление поездки пишут только по-арабски, не слишком волнуясь по поводу европейцев, которые запросто могут сесть не на тот рейс).
Какие-то бородатые люди радостно бросаются вам помогать, указывая искомую цель в прямо противоположных направлениях, помогают тащить ваш чемодан и громко кричат друг на друга - они просто так общаются. Не сомневайтесь: вы прибудете в нужное место в запланированное вами время.
Здесь дешево и безопасно. Люди добродушны и всегда готовы прийти вам на помощь. В общем, как у нас в советские времена.
Увы, власть здесь тоже заставляет вспомнить про наше советское прошлое. Единственная партия и один любимый вождь. Портреты президента повсюду. Иногда рядом с фотографией правящего лидера Башира Асада висит изображение его отца Хафеза. Моя дочь недоумевает: если власть передается по наследству, пожизненно, то почему это называется «республикой», а не королевством? Сирийцы смеются: вот такая у нас республика.
Одну статую Хафеза Асада мы обнаружили даже в пустыне. Портретов Башира множество, в каждой лавке, каждом учреждении. Иногда на двери лавки висят сразу два или три портрета, причем совершенно одинаковых. Местный житель объясняет: «У нас в Сирии демократия. Вы можете выбрать любого из них». Другой сириец смеется: «Это любовь!»
На вопрос о новостях политической жизни собеседники сначала напрягались, пытаясь вспомнить хоть какое-то значимое событие, а потом, отчаявшись, суммировали: «Да, ничего нового. Как воровали, так и воруют».
Надо сказать, что люди говорят довольно свободно, демонстрируя хорошо знакомое гражданам бывшего СССР чувство юмора, когда речь заходит о политических институтах. От Советского Союза, впрочем, местную жизнь отличает то, что из страны можно свободно выехать, а спутниковые каналы позволяют смотреть любые каналы - хоть «Аль-Джазиру», хоть Израиль. На вопрос о цензуре известный кинорежиссер замечает: больше проблем не с властью, а с консерватизмом самого общества.
Старый Дамаск поражает множеством христианских церквей, которых здесь, пожалуй, даже больше, чем мечетей. Иногда минарет мечети и церковь стоят бок о бок. Христианство представлено здесь всевозможными разновидностями - марониты, католики, православные, армяне.
Несмотря на арабское завоевание, вплоть до Крестовых походов подавляющее большинство местного населения было христианским. Знаменитая мечеть Омейадов была православным кафедральным собором, пока правитель Дамаска не выменял ее у патриарха, предоставив ему огромные площади подальше от центра. А еще раньше здесь был храм Юпитера. До которого здесь поклонялись какому-то еще более древнему божеству. Во времена, предшествовавшие Крестовым походам, христиане и мусульмане нередко делили между собой храмы, молились в них по очереди. Неприятности для христиан начались с приходом крестоносцев, которые обращались с православными хуже, чем магометане.
В свою очередь, изгнание крестоносцев сопровождалось новой волной исламизации. Многие предпочитали переходить в веру победителей. Затем, в XIX веке, началась эмиграция - сирийцы уезжали из отсталой Османской империи в Европу и даже в Латинскую Америку. Уезжали образованные люди, как христиане, так и мусульмане. Но христиан среди уезжающих было больше. Евреи благополучно пережили в Дамаске все войны между Сирией и Израилем. Лишь ближе к концу ХХ века израильтяне побудили их эмигрировать. «Проделали дыру в ткани нашего общества!
– жалуется дамасский интеллектуал.
– Евреи играли важную роль в жизни Сирии, теперь их нам не хватает».