Сборник статей 2008гг. (v. 1.2)
Шрифт:
Надо сказать, что отношение к Израилю у сирийцев крайне настороженное, независимо от того, насколько иронично относятся они к пропаганде режима. «Если договор и подпишут, это будет «холодный мир». Вряд ли отношения сразу наладятся. Израильтяне сами этого не хотят, - объясняет мне один из сирийцев.
– Когда противостояние закончится, Израиль станет просто ещё одной страной Ближнего Востока, только побогаче других. Здесь исторически все перемешивались. Христиане, мусульмане, евреи!»
Затем мой собеседник, описывавший Ближний Восток как гигантский плавильный котел, тут же переходит к другой теме: «Ужасно! Посмотрите вокруг! Дамаск полон приезжими! Деревня! Понаехали! Не знают наших обычаев, смотрят на нас и не понимают, как мы живем. А еще иракцы. Их здесь полно. Грубые люди!»
За несколько проведенных
«Египтяне - веселые ребята, но грязнули!»
«Иорданцы хотят быть похожими на нас, но куда им, в своей пустыне!»
«Саудовцы - наглые и тупые, думают, если у них есть деньги, то они самые главные».
Только к палестинцам и ливанцам мои собеседники проявляют снисхождение.
«Палестинцы - образованные люди, трудолюбивые, а ливанцы - совсем как мы, культурный народ».
«Настоящие» дамаскинцы тусуются вечерами в многочисленных кафе и барах, курят кальяны, флиртуют, пьют вино и обсуждают новости. Дамасское кафе от стамбульского или римского можно отличить только по двум признакам. Во-первых, кальяны - они у каждого столика. Даже сейчас, когда мода курить кальян распространилась по всей Европе, вплоть до России, сразу видна разница. Такого количества раскуренных кальянов одновременно я не видел нигде. Курят все.
Второе отличие - это цены. Еда, кофе, вино - всё стоит копейки. Здешняя дешевизна заставляет вспомнить Турцию начала 1990-х. Проехать через всю страну на автобусе можно за 4-5 долларов. В гостинице мне говорили: ни в коем случае не давайте таксисту больше 175 фунтов. Таксист потребовал 200 фунтов, и я не стал спорить. 200 фунтов - это немного меньше ста рублей на наши деньги.
Уезжая из Дамаска, видим рядом с автобусной станцией жуткие трущобы, за которыми следуют несколько кварталов, занятых почти исключительно авторемонтными мастерскими - об этом вы можете догадаться по множеству раскуроченных старых машин, стоящих вокруг. Здесь явно ничего не пропадает. Улицы Дамаска полны старыми автомобилями, некоторые из которых можно отнести к раритетам 1960-х или ранних 1970-х годов. Местные умельцы способны продлевать им жизнь практически бесконечно. В трущобном районе под жилье используются старые автобусы, благо, автовокзал рядом. Здесь ничего не пропадает зря.
Приехав на море в Латтакию (на дорожных указателях название города пишут то с одним, то с двумя «т»), вы обнаруживаете отели, построенные в 70-е годы, полное отсутствие привычной туристической инфраструктуры, когда даже работники гостиниц не говорят по-английски. В лавках продают турецкие и египетские сувениры - за неимением собственных.
Надо сказать, что здешние магазины представляют собой весьма странное зрелище, поскольку невозможно определить их специализацию. У входа висят купальники и ласты, затем вы обнаруживаете прилавок с фруктами, рядом с которым продаются дамские платья, шампуни и печенье. Продавцы с важным видом стоят возле товара и выразительно молчат, пока к ним не обратишься. Здесь нет навязчивого приставания к туристам, так раздражающего путешественников в других арабских странах. Сирийцы уважают себя.
Впрочем, было бы ошибкой думать, будто здесь не привыкли к иностранцам. Просто иностранцы, гуляющие по Латтакии, тоже говорят по-арабски. Вы довольно быстро научитесь отличать их по растерянному виду и страху перед водой. Иорданцев и саудовцев сразу видно по тому, как они входят в море. Сделав несколько шагов, они гордо озираются, а когда вода достигает колен, понимают, что пора возвращаться на берег от греха подальше. Иногда они берут с собой яркие детские спасательные круги, но и в этом случае поворачивают назад, как только видят, что вода им уже по пояс.
Сирийцы едут в Латтакию, потому что это - их национальный курорт, не нужно виз, всё близко. Ливанцев и иорданцев привлекают цены. «Это невозможно! Бейрут стал дороже Парижа!
– возмущается живущий в Канаде преуспевающий юрист, приехавший погостить на родину.
– Правда, я всё равно предпочитаю Бейрут. Там веселее!»
Впрочем, главное, что привлекает туристов с востока, - не море, и даже не цены, которые здесь, несмотря на инфляцию последних лет, куда ниже, чем в соседних странах. В Сирии можно свободно купить алкоголь, тут есть ночная
Между тем, времена меняются. Сегодня Латтакия поражает огромными пустырями, которые в Шарме, Анталии или Хамамете давно были бы уже застроены. Однако постепенно сюда приходят деньги. Где-то строят новые отели саудовцы, в другом месте - русские. Через два-три года вся эта местность будет выглядеть совершенно иначе, а старые отели, воплощающие роскошь 70-х годов, уже сейчас напоминают одиноких динозавров, случайно затерявшихся в новом, чуждом им мире.
Когда я спросил кого-то из местных, почему в Le Meridien не делается никаких улучшений, мой собеседник грустно улыбнулся и объяснил. Видите ли, этот отель принадлежит государству. А совсем недалеко строится новый, частный. И, по странному совпадению, строит его как раз директор нашего отеля…
КАРАДЖИЧ ПОД СУДОМ. А СУДЬИ КТО?
В соответствии с общепринятой политической логикой арест и выдача Гаагскому трибуналу Радована Караджича должны поставить последнюю точку в Балканской драме 1990-х годов. Однако на практике, похоже, происходит совершенно обратное. Сербское общество постепенно привыкло к новой реальности, пережив очередное унижение после провозглашения независимости Косова. Оно смирилось с поражением, предпочтя бесконечной и, как выяснилось, бесперспективной борьбе с Западом отдаленную перспективу интеграции в Европейский Союз. Об этом свидетельствует не только результат президентских выборов, окончившихся в пользу прозападных сил, но и весьма вялая реакция на арест и выдачу Караджича. Лет пять назад подобное событие вывело бы на улицы многотысячные толпы протестующих. Сейчас, несмотря на то, что значительная часть населения воспринимает произошедшее как предательство и расправу с «сербским героем», драться с полицией на улицы вышло всего несколько десятков человек. Сербское общество не признало правоту Запада и отнюдь не прониклось европейскими гуманистическими идеями, но смирилось со своей судьбой. Оно не считает наказание Караджича справедливым, но убеждено в неизбежном торжестве несправедливости, надеясь в качестве компенсации получить место в Европейском Союзе. Короче, общество находится в глубочайшей апатии.
И всё же арест Караджича может оказаться серьезной ошибкой нынешней администрации в Белграде. Если там, в самом деле, поверили, будто неспособность сербской полиции разыскать и задержать злодеев (героев) Боснийской войны является главным препятствием для вступления Сербии в Евросоюз, то это свидетельствует лишь о безнадежной наивности нынешних правителей страны. На фоне общего кризиса европейского проекта, после провала референдума в Ирландии и нарастающих противоречий внутри западного сообщества, шансы на вступление туда новых членов являются более чем призрачными. Однако даже в том случае, если бы мечты о «европейском будущем» реализовались, они обернулись бы для сербов таким же горьким разочарованием, как для их более удачливых восточноевропейских соседей. В те самые дни, когда в Сербии решался вопрос о выдаче Караджича гаагскому трибуналу, в Брюсселе решили приостановить помощь, которая полагается в рамках европейских программ Болгарии. Основание - коррупция и несоответствие местной системы власти западным стандартам. Предупреждение было вынесено и Румынии. Обе страны политически предельно лояльны, однако Евросоюз в условиях растущего экономического и политического кризиса просто не может себе позволить удовлетворять аппетиты элит Восточной Европы. Что до остального населения региона, то ему отведена роль дешевой рабочей силы, но и этой рабочей силы нужно всё меньше - падение спроса снижает потребность в рабочих руках. Даже очень дешевых.