Сборник статей и интервью 2006г.
Шрифт:
Ссылки на малое число братьев-рыцарей вовсе не доказательство незначительных сил ордена. Поэтому указание на то, что в гарнизоне Пскова было всего два брата-рыцаря, отнюдь не доказательство того, что немецкое присутствие было чисто символическим. Гарнизон составляла преимущественно пехота, а для нее двух начальников-рыцарей было вполне достаточно.
Книга Нестеренко полна и других противоречий, неточностей, а зачастую и совершенно анекдотических утверждений. Например, о том, что православная Русь относилась к протестантизму еще хуже, чем к католикам (см. с. 277). И западные, и русские источники полны свидетельств обратного. А датский король Фредерик IV, царствовавший через 200 лет после Реформации, становится “католическим монархом” (с. 304).
Перечислять все подобные ошибки и неточности дело неблагодарное и скучное. Но особенно жалко читателя, который,
Понимание того, что представляли собой конфликты прошлого, на самом деле необходимо для того, чтобы более адекватно ориентироваться в настоящем, которое (достаточно почитать текущие репортажи из Грузии) не менее мифологизировано, чем подвиги средневековых героев. Потому придется уделить еще немного времени тому, что действительно происходило в Северо-восточной Европе семьсот или более лет назад.
В конце XI века в Западной Европе происходят процессы, революционным образом изменившие облик континента. Медленное восстановление сил, продолжавшееся на протяжении “Темных веков” и “Каролингского возрождения”, сменяется динамичным развитием.
Строительные технологии теперь позволяют возводить каменные замки, причем делать это сравнительно быстро - за три-пять лет. Начинается процесс, получивший название castellazzione (от итальянского castello - замок). В каменных крепостях феодалы чувствуют себя гораздо увереннее, укрепляя свой контроль над подвластным им сельским населением. Усилившаяся эксплуатация позволяет увеличить количество прибавочного продукта, идущего на содержание правящего класса, - теперь можно содержать не только боле крупные боевые дружины, но и менестрелей, переписчиков книг, придворных ремесленников. Вокруг удачно построенных на торговых путях замков стремительно складываются города.
Население Западной Европы заметно растет, причем увеличение численности людей опережает рост производительности труда в сельском хозяйстве. Свободные земли в Западной Европе почти все распаханы (если не считать некоторого количества заповедных лесов, которые теперь феодалы вынуждены тщательно оберегать в качестве своих охотничьих угодий). Но “демографический взрыв” затрагивает не только низы общества. В феодальных семействах появляется изрядное число младших братьев, не имеющих шансов получить по наследству ни титулов, ни земель. Нет и аппарата центрального правительства, куда всю эту массу ищущих карьеры молодых людей можно было бы пристроить. Единственный шанс получить статус - “взять на меч”. Но междоусобные войны становятся слишком трудным делом из-за появления каменных крепостей. Силами мелкого феодального отряда не возьмешь даже небольшой замок соседа. Местные князья становятся центром мини-государств, между которыми возникает неустойчивое равновесие.
Западной Европе становится тесно в своих прежних пределах. Начинается экспансия, обоснованная идеологически в виде борьбы с неверными. Эта экспансия идет в трех направлениях. На Юго-западе, в Испании разворачивается Реконкиста. В Восточном Средиземноморье начинается эра Крестовых походов. Феодальные войска подавляют сопротивление поморских славян и расширяют Германию на Восток. К началу XIII века Крестовые походы начинаются и в северо-восточном направлении.
Нестеренко несколько раз иронично повторяет, что все усилия крестоносцев на Востоке ограничились завоеванием узкой полоской прибрежных “пляжей”. На самом деле успех Первого Крестового похода был ошеломляющий. Были за несколько лет отвоеваны самые богатые и густонаселенные провинции Ближнего Востока, ведущие торговые города. Крестоносные государства захватили не только почти все деловые центры региона, но и значительную часть плодородных земель - узкие приморские пространства Палестины, Леванта и Сирии имели куда большую ценность, чем пески аравийской пустыни. Однако успех крестоносцев предопределил и их последующие трудности. Позднейшие историки неоднократно отмечали неспособность крестоносных правителей наладить отношения на территории своих королевств не только со своими мусульманскими поданными и евреями, но даже с православными (восточными) христианами. Объясняли это обычно религиозным фанатизмом и феодальным высокомерием. Хотя и то и другое, несомненно, имело место, была и причина гораздо более глубокая и куда более роковая. Западная Европа нуждалась в новых землях для колонизации: феодальной, крестьянской,
Совсем иначе складывалась ситуация на Востоке. Плотность населения была изначально меньше, свободных земель значительно больше. Угро-финские, славянские и балтийские племена, на которых велось наступление, в техническом и политическом отношении отставали от крестоносцев на целую эпоху. Не удивительно, что даже сравнительно меньшими силами завоевателям здесь удавалось добиться куда более прочных результатов. А близость расстояния до метрополии создавала благоприятные условия для растущего потока колонистов именно в этом направлении. Не удивительно, что немецкие феодалы все меньше интереса проявляли к Палестине, куда их отчаянно призывали отправиться Римские Папы, зато, по мере нарастания успехов на Северо-востоке действовали здесь все активнее.
Разумеется, не было никакой немецкой или западной агрессии против Руси в том виде, как ее изображали официальные отечественные историки в XIX и XX веках. Целью шведских Крестовых походов в Финляндию, датских завоеваний и войн немецких рыцарских были не русские земли, а заполнение политического и экономического “вакуума” в Северо-восточной Европе. Однако, с точки зрения новгородцев и псковичей, эти действия рассматривались, по меньшей мере, как крайне опасные. Мало того, что восточную часть нынешних Латвии и Эстонии новгородцы, псковичи и князья Полоцка традиционно рассматривали как свою сферу влияния. С приходом немцев рушилось привычное равновесие. И не только политическое, но, прежде всего, экономическое.
Варяги и новгородцы совместно или попеременно облагали данью финские и балтийские племена, совместно контролировали акваторию Восточной Балтики и не видели серьезных причин для соперничества. В XIII веке сюда не просто приходят немецкие купцы. На Балтике разворачивается настоящая революция в мореплавании, радикально изменившая общее соотношение сил.
На место славянско-варяжским ладьям приходит глубоководный немецкий парусник “ког” (Kogge). О том, какое значение имели эти корабли для современников и какое потрясающее впечатление на них производили, можно судить по гербам приморских городов и их печатям - почти всюду на них красуется изображение этого парусника.
Резко увеличилось водоизмещение судов, а вместе с тем и их грузоподъемность. Увеличилась и скорость. Ладьи новгородцев и варягов плавали в основном вдоль берегов. Вообще-то ладьи были очень хорошими судами. Саги сообщают о дальних путешествиях викингов - к берегам Исландии, Гренландии и даже в Винланд (нынешнюю Северную Америку). Но это были не торговые рейсы. Для дальних плаваний нужен запас провизии и пресной воды, которую можно загрузить лишь за счет уменьшения количества перевозимого товара. Потому торговые караваны от берега далеко отойти не могли. Ког, напротив, был в состоянии выбирать оптимальный маршрут, ориентируясь по солнцу и по звездам в хорошо изученной балтийской акватории.
Союз городов, вошедший в историю как Немецкая Ганза, был создан по инициативе купцов из Любека - города, построенного на отвоеванных у западных славян землях. Двигаясь дальше на Восток, немецкие купцы быстро вытеснили с Балтики скандинавских конкурентов (вскоре в торговых городах Швеции, Дании и Норвегии значительная часть торговых контор принадлежала немцам) и столкнулись с новгородцами.
Нестеренко неоднократно повторяет, что только после ряда войн новгородцы, наконец, поняли, что торговать выгоднее, чем воевать. Между тем не нужно глубокого знания истории, чтобы догадаться, что новгородские купцы догадывались об этом заранее. Но не случайно голландские теоретики XVII века писали, что торговля и война неразделимы. Ведь торговля - не только обмен товарами, но и конкуренция.