Сборник статей и интервью 2006г.
Шрифт:
С итальянскими выборами получилось примерно то же самое. Берлускони изрядно надоел избирателям. От него устали. Многим он просто отвратителен. Но за все время предвыборной борьбы левый центр так и не смог доказать, что он хоть чем-то лучше действующего правительства. Даже название оппозиционного блока было невнятным, ничего не говорящим гражданам. Просто «Союз», и все.
Надо помнить, что соперничающие между собой политические блоки сами являются рыхлыми конгломератами большого числа партий и групп, по сути, не объединенных ничем, кроме ставки на общего лидера да желания получить места в парламенте и министерские портфели. В блоке Проди 16 компонентов, а в коалиции Берлускони - 17. Так что формального перевеса голосов может оказаться недостаточно, чтобы эффективно проводить свои решения. Во время прошлого правительства Проди партия Rifondazione Communista («Коммунистическое возрождение») перешла в оппозицию, когда обнаружилось, что его курс ничем не отличается от курса правых. То же самое может случиться и в этот раз, поскольку ни сам Проди, ни его политические взгляды ничуть не изменились. Однако в условиях, когда перевес победителя весьма незначителен, любой раскол может привести к падению кабинета.
Впрочем, итальянцы уже жили при неустойчивых и часто меняющихся правительствах в 1970-е годы, и жили во многих отношениях лучше, чем сегодня. Здесь любят говорить о политике, но далеко не все воспринимают ее всерьез. Если же спросить среднестатистического итальянца, что он думает о перспективах развития своей страны, то, скорее всего, он ответит что-нибудь вроде: «Италия - самая красивая страна в Европе. Все остальное не имеет значения».
ШАХСКИЙ ИРАН И ПУТИНСКАЯ РОССИЯ
Наши аналитики любят рассуждать о «проблеме 2008». В самом деле, интересно кто станет президентом через несколько лет, пойдет ли Путин на третий срок, а если пойдет, то каким способом будут перекраивать Конституцию?
По странному стечению обстоятельств именно в этот год исполнится 30 лет со времени исламской революции в Иране. Юбилей, на который мы вряд ли обратим внимание, занятые своими проблемами. А между тем внимательный взгляд на историю крушения шахского Ирана многое объяснил бы в процессах, разворачивающихся сегодня у нас.
Неправда, будто революции непременно происходят на фоне военных поражений и экономического кризиса. Пример 1917 года произвел на всех столь сильное впечатление, что были забыты многочисленные случаи политических кризисов, развивавшихся по совершенно иному сценарию.
Шахский Иран, как и Россия при Путине был страной, демонстрировавшей вполне приличные темпы экономического роста на фоне устойчивых доходов от экспорта нефти и газа. Правда, это отнюдь не отменяло его периферийного положения в мировой капиталистической системе, но порождало самодовольство и амбиции в правящих кругах, которые иногда даже самим Соединенным Штатам намекали на наличие у них собственного мнения!
Последний иранский шах, будучи сторонником буржуазной модернизации, не слишком церемонился с конкретными капиталистами. Кто-то из советских востоковедов даже заметил, что правительство слегка «придушило» бизнес - но сделало это для его же собственного блага. Ведь бизнес элита состояла из людей безответственных, насквозь коррумпированных и неэффективных. «Революция менеджеров» насаждалась государством, которому приходилось преодолевать упорное сопротивление собственников.
Можно сказать, что правительство взяло на себя задачу воспитания правящего класса. Как и положено строгому учителю, власть не боялась пользоваться розгой, а кое-кого даже приходилось удалять из класса - в обоих смыслах слова.
Ровно таким же учителем с розгой предстает и Путин перед лицом российских олигархов. Он жестко наказывает за непослушание, но разве можно обвинить его в нежелании жить по законам капитализма? Напротив, именно эти законы он и пытается вбить в головы нерадивым и бестолковым ученикам.
Олигархическая структура экономики остается неизменной. Рыночные реформы продолжаются. «Замещение» одних олигархов другими должно лишь сделать эту политику более эффективной. Много говорится о технологическом развитии, национальных проектах и модернизации. Средний класс должен быть удовлетворен комфортабельным потреблением и хорошо оплачиваемыми рабочими местами.
Получается, однако, не столько эффективно, сколько эффектно. Внешний блеск скрывает нерешенные проблемы. А поверхностность правящих людей и принимаемых ими решений рано или поздно становится очевидна всякому непредвзятому наблюдателю.
Иранский капитализм при последнем шахе, как и российский капитализм при Путине, имел слишком узкий социально-экономический базис, оставляя за бортом две трети населения. Нефтяное благополучие обеспечивает иллюзию стабильности. Именно иллюзию: посмотрев на пейзаж внимательнее, замечаешь, как на заднем плане собираются грозовые тучи.
Особых успехов иранский шах достиг в борьбе с оппозицией. Левые были успешно подавлены, причем власти не слишком церемонились при выборе методов (на этом фоне нынешняя Россия, безусловно, предстает царством свободы). В политическое небытие была отброшена и либеральная оппозиция, вздыхавшая о тех временах, когда несколько ведущих дельцов и их приятели чиновники могли за один вечер неформальным образом решить все вопросы за кальяном в элитной кофейне. Теперь приходилось иметь дело с настоящей бюрократической корпорацией, которая требовала к себе уважения и готова была диктовать собственные условия.
Цензура и политическая полиция сделали своё дело. Оппозиции больше не было. Гражданское общество, как в правом, так и в левом варианте было уничтожено. Но недовольство осталось. Его центром стала мечеть - единственное место, где можно было свободно говорить, не опасаясь немедленного ареста. Социальный протест нашел выражение в религиозном чувстве. Если мечеть заменила оппозицию, то клерикальный фундаментализм не мог не заменить революционную идеологию. А хорошо спаянная корпорация мулл и аятолл сделалась единственно устойчивой альтернативой шахской бюрократии. Она набирала авторитет, впитывала в себя импульсы народного недовольства и готовилась сменить власть, когда та падет. В нужный момент она вышла на сцену, не только отодвинув чиновников и элиту старого режима, но и растоптав в порошок сторонников остальных оппозиционных течений, включая либеральных и левых приверженцев Ислама.
В данном случае Иран 1970-х на Россию 2000-х, казалось бы, не похож. Нет у нас такого центра притяжения для фундаменталистских сил. Всевозможные группы, вдохновляемые клерикальной, националистической, расистской идеологией, пока не превратились в цельное общественное движение с единым признанным и по-своему авторитетным руководством.
И всё же рост националистических, фашистских группировок начал тревожить Кремль. Если наша власть способна извлечь из истории хоть какой-то урок, то именно этот. Она старательно препятствует консолидации националистического блока, ограничивая амбиции появляющихся здесь лидеров, препятствуя созданию устойчивых структур. «Родину» поставили на место. Православная церковь - не шиитская мечеть, она против государства не пойдет. Многочисленные фашистские группы, начиная от убийц-скинхедов, заканчивая Движением против нелегальной иммиграции (ДПНИ), представляют большую проблему для граждан с «неарийской» внешностью, но ещё не стали и, скорее всего, не станут самостоятельной политической силой. Даже если КПРФ будет превращать все свои митинги в массовку для пропаганды расистской ДПНИ, этого ещё недостаточно, чтобы превратить фашистов во влиятельное движение.