Сборник статей по истории Беларуси
Шрифт:
Пример Финляндии показывает, что «воссоединение» — это хорошо, но идти на него ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ нельзя. А в глубоком историческом плане это сродни тому, как Москва «собирала русские земли» во время Орды — под Орду, забирая с их дани Орде себе половину — за «труды воссоединителя». Московские историки подают это как «безусловное благо», «воссоединение русских земель» и «создание централизованного русского государство со столицей в Москве» (в составе Орды), а для самих «воссоединяемых земель» это казалось прежде всего «воссоединением» с Ордой. Точно так и «собирательная» политика СССР в 1939-41 годы являлась не «воссоединением» каких-то частей народов (финно-карельского, беларуского, украинского — или вообще «не разделенных» народов стран Балтии, а народ Молдовы стал наоборот оторванным от единокровного румынского народа), а ВОССОЕДИНЕНИЕМ СВОЕЙ ИМПЕРИИ, по сути — воссозданием старой Орды с ордыно-коммунистической идеологией.
Вадим РОСТОВ
ОТКУДА ПОЯВИЛАСЬ ЛИТВА? К тысячелетию Литвы
Историки давно спорят о том, откуда появилась Литва (что аналогично такому же старому спору о том, откуда появилась Русь). Со всей очевидностью — ее истоки в Полабье, в Центральной Европе.
В XV веке историк Михалон Литвин написал адресованный королю Речи Посполитой труд «О НРАВАХ ТАТАР, ЛИТВИНОВ И МОСКВИТЯН» (Michalonis Lituani, «De moribus tartarorum, lituanorum et moschorum» — это название, кстати, неверно переводят в России: слово «lituanorum» переводят как «литовцев», хотя это слово означает «литвинов»). Подобно тому, как русские летописцы выводили Рюрика из Римской империи, точно так Михалон Литвин выводил истоки Литвы тоже из Рима — что неудивительно не только из-за желания всех летописцев той эпохи сделать свою историю весомой и авторитетной, но и по той причине, что практически вся Центральная Европа тогда считалась Римской империей, а любой высокородный мигрант оттуда воспринимался не иначе как «наследник Цезаря».
Литвин писал:
«Мы изучаем московские письмена (literas Moscoviticas), не несущие в себе ничего древнего, не имеющие ничего, что бы побуждало к доблести, поскольку рутенский язык [или своеобразие] (idioma Ruthenuva) чужд нам, литвинам, то есть италианцам (Italianis), происшедшим от италийской крови. …Ведь и огонь, и вода, воздух, солнце, месяц, день, ночь, роса, заря, бог, человек, devir, то есть деверь, внук, внучка, ты, твой, мой, свой, легкий, тонкий, живой, юный, ветхий, старый, око, ухо, нос, зубы, люди, стой, сиди, поверни, выверни, переверни, вспаханный, взбороненный, посеянный, семя, чечевица, лен, конопля, овес, скот, овца, змея, скобы, корзина, ось, колесо, ярмо, вес, куль, тропка, почему, ныне, протянутый, втянутый, затянутый, вытянутый, купленный, некупленный, сшитый, несшитый, повернутый, вывернутый, перевернутый, первый, один, два, три, четыре, пять, шесть, семь и многие другие [слова] звучат в литовском языке так же, как и в латинском».
В оригинале у Литвина:
«Juk ir ignis (ugnis) ir unda (vanduo), aer (oras), sol (saule), mensis (menesis), dies (diena), noctis (naktis), ros (rasa), aurora (ausra), deus (dievas), vir (vyras), devir t. y. levir (dieveris), nepotis (nepotis, anukas), neptis (anuke), tu (tu), tuus (tavas), meus (mano), suus (savo), levis (lengvas), tenuis (tevas), vivus (gyvas), juvenis (jaunas), vetustus senis (senas), oculus (akis), auris (ausis), nasus (nosis), dentes. (dantys), gentes (gentys), sta (stok), sede (sedek), verte (versk), inverte (iversk), perverte (perversk), aratum (artu), occatum (aketu), satum (setu), semen (semenys, sekia), lens (lesis), linum (linai), canapum (kanapes), avena (aviza), pecus (pekus, gyvulys), ovis (avis), anguis (angis), ansa (asa), corbis (gurbas), axis (asis), rota (ratas), jugum (jungas), pondus (pundas), culeus (kule), callis (kelias), cur (kur), nunc (nunai), tractus (trauktas), intractus (itrauktas), pertractus (pertrauktas), extractus (istra-uktas), merctus (merktas), immerctus (imerktas), sutus (sifltas), insutus (isiutas), versus (verstas), inversus (iversas), perversus (perverstas), primus (pirmas), unus (vienas), duo (du), tres (trys), quinque (penki), sex (sesi), septem (septuni)».
Действительно, языки восточных балтов (латышей, жемойтов и аукштайтов) и языки западных балтов (ятвягов, кривичей, дайновичей, пруссов, мазуров) — весьма похожи на латинский язык. Однако объясняется это вовсе не тем, что балты произошли от итальянцев, а тем, что языки балтов архаичны и потому напоминают латынь.
Дело в том, что восточные балты примерно с V века (видимо, спасаясь от нашествия готов) попрятались в лесах, где вели замкнутый, изолированный образ жизни, почему и сохранили язык в нетронутом виде (они, напомню, последними в Европе приняли христианство и письменность — как раз во время Литвина). Западные балты (с территории нынешней Беларуси) наоборот примкнули к готам в их нашествии на Европу, и где-то в Полабье смесь западных балтов с германцами, готами и другими народами родила этнос славян. Оставшиеся у нас западные балты (наши прямые предки) уже в большей степени, чем восточные балты, меняли свой язык под влиянием соседних славян, но все равно сохранили значительную часть той исконной лексики, которая некогда была общая с римлянами (а 2000 лет назад наши предки говорили с римлянами еще на одном языке — общем индоевропейском).
В принципе, латынь потому так близка языкам балтов, что более древняя, чем языки германцев и славян, которые формировались уже непосредственно в Центральной Европе — без нас. У жемойтов эта близость — в образовании форм на «-s», подобно латыни. У нас, западных балтов, формы на «-s» звучали как формы на «-ч», а фамилии на «-is» — как фамилии на «-ич», что соответствует латинскому языку и чуждо языку германцев и производному от него языку славян. Утрату нами этих форм (заменяемых постепенно на славянские) можно проследить, например, на трансформации наших фамилий. Если в XVI веке Переписи Войска ВКЛ у 99 % беларусов (тогда называвшихся литвинами) фиксировали только фамилии на «-ич», невозможные для славянского языка (который образует фамилии на «-ов», продолжая германскую форму на «-он»), то в дальнейшем по мере славянизации нашего литвинского языка — наш язык уже перестает образовывать такие формы.
Ляхи Кракова и русины Киева через католичество и православие насаждали у нас свои славянские формы. В итоге уже где-то в XVII–XVIII веках под их влиянием мы, например, перестали в ответ на вопрос «ЧЕЙ?» создавать нашу исконную и аналогичную римской форму на «-ич» (то есть на «-is»). Если до этого мы, беларусы, в ответ на вопрос «ЧЕЙ?» отвечали «Янич» или «Ковалич», то под ляшско-русинским влиянием стали говорить «Янов», «Ковалев».
Показательно, что созданные у нас славянами топонимы на «-ов» (типа Шклов, Туров и Борисов) не привились в Западной и Центральной Беларуси, где население более прочно сохраняло свои балтские черты, чем в Восточной Беларуси — лежавшей на пути «из варяг в греки» и подвергавшейся славянизации еще с конца I тысячелетия. Изначальные названия Городнов, Ковнов, Вильнов — трансформировались у нас в понятные и близкие нашему языку Гародня, Коуня, Вiлня. Ибо язык тогда еще не принимал славянских форм на «-ов» и даже их рудицированный вариант на «-о» (что у нас было закреплено только поляками: Гродно, Ковно, Вильно, Ровно, Дубно и т. д.).
Очевидно, что в далеком прошлом беларуский язык точно так использовал формы на «-ч» в падежах, как они (на «-s») используются у восточных балтов и в латыни. Со временем все это утратилось. Но в XVI веке — во время написания книги нашего соотечественника Литвина — наши предки еще говорили на своем языке, который никто не путал с русинским языком Киева или ляшским языком Кракова, а, например, Александр Гваньини, комендант Витебска во время его обороны от нападений Ивана Грозного, указывал, что витебчане говорят на своем литовском (литвинском) языке.
Таким образом, мы видим, что язык жемойтов и в то время язык беларусов (ятвягов, дайновичей, кривичей) — действительно имели много схожего с римским языком, но эта схожесть объясняется не тем, что его нам римляне дали, а тем, что языки балтов — это вообще самые архаичные индоевропейские языки, которые равно весьма схожи и с санскритом. И последнее не означает, что «нас создали князья Индии». Полагаю, Михалон Литвин лишь использовал схожесть языков для обоснования «нашего римского происхождения» — при этом искренне в это веря. Далее он рассказывает:
«Ведь пришли в эти края наши предки, воины и граждане римские, посланные некогда в колонии (in colonias), чтобы отогнать прочь от своих границ скифские народы (gentes Scythicas). Или в соответствии с более правильной точкой зрения, они были занесены бурями Океана при Г. Юлии Цезаре. Действительно, когда этот Цезарь, как пишет Луц[ий] Флор (Luc. Florus), победил и перебил германцев (Germanis) в Галлии, и, покорив ближайшую часть Германии, переправился через Рейн (Rhenum) и [поплыл] по Океану в Британию (in Britanniam), и его флот был разметан бурей, [и] плавание было не слишком удачно, и пристали корабли предков наших к побережью, то, как полагают, они вышли на сушу там, где ныне находится крепость Жемайтии Плотели (Ploteli). Ибо и в наше время приставали иные заморские корабли к этому самому побережью. Здесь наши предки, утомленные и морскими трудностями и опасностями, и владеющие огромным количеством пленных, как мужчин, так и женщин, начали жить в шатрах с очагами, по военному обычаю, до сих [пор] бытующему в Жемайтии. Пройдя оттуда дальше, они покорили соседний народ ятвягов (jaczvingos), потом роксоланов (roxolanos), или рутенов (ruthenos), над которыми тогда, как и над москвитянами (Moscis), господствовали заволжские татары; и во главе каждой рутенской крепости стояли так называемые баскаки (basskaki). Они были изгнаны оттуда родителями нашими италами (italis), которые после стали называться литалами (litali), потом — литвинами (Litvani).