Сборник стихов

Гумилев Николай Степанович

В пустыне

Давно вода в мехах иссякла,Но, как собака, не умру:Я в память дивного ГераклаСперва отдам себя костру.И пусть, пылая, жалят сучья,Грозит чернеющий Эреб,Какое странное созвучьеУ двух враждующих судеб!Он был героем, я — бродягой,Он — полубог, я — полузверь,Но с одинаковой отвагойСтучим мы в замкнутую дверь.Пред смертью все, Терсит и Гектор,Равно ничтожны и славны,Я также выпью сладкий нектарВ полях лазоревой страны.

Адам

Адам, униженный Адам,Твой бледен лик и взор твой бешен,Скорбишь ли ты по тем плодам,Что ты срывал, еще безгрешен?Скорбишь ли ты о той поре,Когда, еще ребенок-дева,В душистый полдень на гореПеред тобой плясала Ева?Теперь ты знаешь тяжкий трудИ дуновенье смерти грозной,Ты знаешь бешенство минут,Припоминая слово — «поздно».И

боль жестокую, и стыд,Неутолимый и бесстрастный,Который медленно томит,Который мучит сладострастно.Ты был в раю, но ты был царь,И честв была тебе порукой,За счастье, вспыхнувшее встарь,Надменный втрое платит мукой.За то, что не был ты как труп,Горел, искал и был обманут,В высоком небе хоры трубТебе греметь не перестанут.В суровой доле будь упрям,Будь хмурым, бледным и согбенным,Но не скорби по тем плодам,Неискупленным и презренным.

Театр

Все мы, святые и воры,Из алтаря и острогаВсе мы — смешные актерыВ театре Господа Бога.Бог восседает на троне,Смотрит, смеясь, на подмостки,Звезды на пышном хитонеПозолоченные блестки.Так хорошо и привольноВ ложе предвечного света,Дева Мария довольна,Смотрит, склоняясь, в либретто:— Гамлет? Он должен быть бледным.Каин? Тот должен быть грубым…Зрители внемлют победнымСолнечным, ангельским трубам.Бог, наклонясь, наблюдает,К пьесе он полон участья. —Жаль, если Каин рыдает,Гамлет изведает счастье!Так не должно быть по плану!Чтобы блюсти упущенья,Боли, глухому титану,Вверил он ход представленья.Боль вознеслася горою,Хитрой раскинулась сетью,Всех, утомленных игрою,Хлещет кровавою плетью.Множатся пытки и казни…И возрастает тревога,Что, коль не кончится праздникВ театре Господа Бога?!

Правый путь

В муках и пытках рождается слово,Робкое, тихо проходит по жизни,Странник — оно, — из ковша золотогоПьющий остатки на варварской тризне.Выйдешь к природе! Порода враждебна,Все в ней пугает, всего в ней помногу,Вечно звучит в ней фанфара молебнаНе твоему и ненужному Богу.Смерть? Но сперва эту сказку поэтаВзвесь осторожно и мудро исчисли,— Жалко не будет ни жизни, ни света,Но пожалеешь о дарственной мысли.Что ж, это путь величавый и строгий:Плакать с осенним пронзительным ветром,С нищими нищим таиться в берлоге,Хмурые думы оковывать метром.

Колдунья

Она колдует тихой ночьюУ потемневшего окнаИ страстно хочет, чтоб воочьюЕй тайна сделалась видна.Как бред, мольба ее бессвязна,Но мысль упорна и горда,Она не ведает соблазнаИ не отступит никогда.Внизу… там дремлет город пестрый,И кто-то слушает и ждет,Но меч, уверенный и острый,Он тоже знает свой черед.На мертвой площади, где сероИ сонно падает роса,Живет неслыханная вераВ ее ночные чудеса.Но тщетен зов ее кручины,Земля все та же, что была,Вот солнце выйдет из пучиныИ позолотит купола.Ночные тени станут реже,Прольется гул, как ропот вод,И в сонный город ветер свежийПрохладу моря донесет.И меч сверкнет, и кто-то вскрикнет,Кого-то примет тишина,Когда усталая поникнетУ заалевшего окна.

Охота

Князь вынул бич и кинул клич,Грозу охотничьих добыч,И белый конь, душа погонь,Ворвался в стынущую сонь.Удар копыт в снегу шуршит,И зверь встает, и зверь бежит,Но не спастись ни в глубь, ни, в высь,Как змеи, стрелы понеслись.Их легкий взмах наводит страхНа неуклюжих россомах,Грызет их медь седой медведь,Но все же должен умереть,И легче птиц, склоняясь ниц,Князь ищет четкий след лисиц.Но вечер ал, и князь устал,Прилег на мох и задремал,Не дремлет конь, его не тронь,Огонь в глазах его, огонь.И, волк равнин, подходит финнТуда, где дремлет властелин,А ночь светла, земля бела,Господь, спаси его от зла!

Уходящей

Не медной музыкой фанфар,Не грохотом роговЯ мой приветствовал пожарИ сон твоих шагов.— Сковала бледные устаСвятая Тишина,И в небе знаменем ХристаСияла нам луна.И рокотали соловьиО Розе Горних Стран,Когда глаза мои, твоиЗаворожил туман.И вот теперь, когда с тобойЯ здесь последний раз,Слезы ни флейта, ни гобойНе вызовут из глаз.Теперь душа твоя мертва,Мечта твоя темна,А мне все те ж твердит словаСвятая ТишинаСоединяющий телаИх разлучает вновь,Но будет жизнь моя светла,Пока жива любовь.

Северный раджа

Валентину Кривичу.1.Она простерлась, не живая,Когда замышлен был набег,Ее сковали грусть без краяИ синий лед и белый снег.Но и задумчивые елиВ цветах серебряной луны,Всегда тревожные, хотелиСвятой по-новому весны.И над страной лесов и гатейСверкнула золотом заря,То шли бесчисленные ратиНепобедимого царя.Он жил на сказочных озерах,Дитя брильянтовых раджей,И радость светлая во взорах,И губы лотуса свежей.Но, сына курского, на северЕго таинственно влечет,Он хочет в поле видеть клевер,В сосновых рощах желтый мед.Гудит земля, оружье блещет,Трубят военные слоны,И сын полуночи трепещетПред сыном солнечной страны.Се — царь! Придите и поймитеЕго спасающую сеть,В кипучий вихрь его событийСпешите кануть и сгореть.Легко сгореть и встать иными,Ступить на новую межу,Чтоб встретать в пламени и дымеВладыку Севера, Раджу.2.Он встал на крайнем берегу,И было хмуро побережье,Едва чернели на снегуСледы глубокие, медвежьи.Да в отдаленной полыньеПлескались рыжие тюлени,Да небо в розовом огнеБросало ровный свет без тени.Он обернулся… там, во мглеДрожали зябнущие парсыИ, обессилев, на землеВалялись царственные барсы,А дальше падали слоны,Дрожа, стонали, как гиганты,И лился мягкий свет луныНа их уборы, их брильянты.Но людям, павшим перед ним,Царь кинул гордое решенье:«Мы в царстве снега создадимИную Индию… Виденье».«На этот звонкий синий ледУтесы мрамора не лягутИ лотус здесь не зацвететПод вековою сенью пагод».«Но будет белая заряПылать слепительнее вдвое,Чем у бирманского царяКостры из мирры и алоэ».«Не бойтесь этой наготыИ песен холода и вьюги,Вы обретете здесь цветы,Каких не знали бы на юге».3.И древле мертвая странаС ее нетронутою новью,Как дева юная, пьянаСвоей великою любовью.Из дивной Галлии воотщеК ней приходили кавалеры,Красуясь в бархатном плаще,Манили к тайнам чуждой веры.И Византии строгой речь,Ее задумчивые книги,Не заковали этих плечВ свои тяжелые вериги.Здесь каждый миг была веснаИ в каждом взоре жило солнце,Когда смотрела тишинаСквозь закоптелое оконце.И каждый мыслил: «Я в бреду,Я сплю, но радости все те же,Вот встану в розовом садуНад белым мрамором прибрежий».«И та, которую люблю,Придет застенчиво и томно,Она близка… теперь а сплюИ хорошо, у грезы темной».Живет закон священной лжиВ картине, статуе, поэме —Мечта великого Раджи,Благословляемая всеми.

СТИХОТВОРЕНИЯ, НЕ ВОШЕДШИЕ НИ В ОДИН ИЗ ПРИЖИЗНЕННЫХ СБОРНИКОВ

Я в лес бежал из городов...

Я в лес бежал из городов,В пустыню от людей бежал…Теперь молиться я готов,Рыдать как прежде не рыдал.Вот я один с самим собой…Пора, пора мне отдохнуть:Свет беспощадный, свет слепойМой выел мозг, мне выжег грудь.Я грешник страшный, я злодей:Мне Бог бороться силы дал,Любил я правду и людей;Но растоптал я идеал…Я мог бороться, но как раб,Позорно струсив, отступилИ, говоря: «увы, я слаб!»Свои стремленья задавил…Я грешник страшный, я злодей…Прости, Господь, прости меня,Душе измученной моейПрости, раскаянье ценя!..Есть люди с пламенной душой,Есть люди с жаждою добра,Ты им вручи свой стяг святой,Их манит и влечет борьба.Меня ж прости!..»

Франции

О, Франция, ты призрак сна,Ты только образ, вечно милый,Ты только слабая женаНародов грубости и силы.Твоя разряженная рать,Твои мечи, твои знамена,Они не в силах отражатьТебе враждебные племена.Когда примчалася войнаС железной тучей иноземцев,То ты была покоренаИ ты была в плену у немцев.И раньше… вспомни страдный год,Когда слабел твой гордый идол,Его испуганный народВрагу властительному выдал.Заслыша тяжких ратей гром,Ты трепетала, словно птица, —И вот, на берегу глухомСтоит великая гробница.А твой веселый звонкий рог,Победный рог завоеваний,Теперь он беден и убог,Он только яд твоих мечтаний.И ты стоишь, обнажена,На золотом роскошном троне,Но красота твоя, жена,Тебе спасительнее брони.Где пел Гюго, где жил Вольтер,Страдал Бодлер, богов товарищ,Там не посмеет изуверПлясать на зареве пожарищ.И если близок час войны,И ты осуждена паденью,То вечно будут наши сныС твоей блуждающею тенью.И нет, не нам, твоим жрецам,Разбить в куски скрижаль законаИ бросить пламя в Notre-Dame,Разрушить стены Пантеона.Твоя война — для нас война,Покинь же сумрачные станы —Чтоб песней звонкой, как струна,Целить запекшиеся раны.Что значит в битве алость губ?Ты только сказка, отойди же.Лишь через наш холодный трупПройдут враги, чтоб быть в Париже.