Колка орехов пестиком в ступке, верно?Верно: колка орехов пестиком в ступке.Сколько за день добывает ядрышек ферма?Фокус не в ядрышках, а в осколках скорлупки.Высмотреть каждый, отсеять, отвеять, отбросить.Бизнес семейный, все на учете руки.Мы с женой старики, и у дочери уже проседь.Зять деловой, жаль, плохо видит. Лодыри внуки.В бытность мою инженеришкой техотдела,помню, начальник дал заложить мне нормыцикла пропитки — дохлое, тухлое дело,но из пустот таблицы скрёб я рубли прокорма.Позже в бытность почтовой лошадью просвещеньяверсты перемолол чужеземных виршей.В пик перестройки план набросал харчевни,а в нулевые на год спознался с биржей.И вдруг — валютные курсы, стихи, орехи,едкие смолы, сами подвертываясь и
самисматываясь, стали выстраиваться как вехичего непонятно, но не сведенья концов с концами.Может, так надо? Ведь вдуматься, муха в джеме —гимн наслажденью, удаче, прообраз славыв склепе янтарном, а суета, униженье —просто придирки жизни, к тому же слабы.
«Сопрано дикое и слабое…»
…песни земли.
Лермонтов
Сопрано дикое и слабое,и сборный катится концертк финалу, к пику, к танцу с саблями.Искусство густо, но без черт.Потерт и я. Но место знаемо,годов прошло всего полста.Вокал. И март точь-в-точь, ни дна ему,ни крыш: капель и маета.И та, что пела в безголосицеземли, одну в виду держапреджизнь, как горсть огня уносится,как Шуберта ручей,душа.
«Плешка с отбросами вроде как пикника…»
пс. 136, пс. 103
Плешка с отбросами вроде как пикника.Некто в хитоне, кафтане, бархате, рубище,встав на нее, произносит: «Теперь векапокатят». Момент называется «будущее».Нас от него тошнит, не хотим, нет силрыться в свалке повторов. Нас не касается,вновь размозжит ли младенцам, как размозжилголовы прежним, камень, прибежище заяцем.Я не про смерть — верхнюю старикаполку в почтовом из Быдогощей на Пудожье, —я про века. Река Века. Берегавытоптаны. И это — будущее.
ПАСХА
Сносит аж к вербной масленуюв бармах снегов и звездблеск возводит напраслинуна молитву и постмлечных галактик и солнечнойтруппы гастрольный годиллюминирует сонмищегрешных наших широтКатит коньковым гонщицапо насыпной лыжнестужа никак не кончитсялютость мила веснемартовские и апрельскиегорностаи слепяяро кроят имперскиебал и парад из себяНо! вхолостую палимомудню по чуть-чуть свечивспышку роняет как примулуи как травинки лучиночь ли, земля — неведомотолько времен и планетход не чета победномусвету. Все видят — свет!
«В мае приедешь в деревню — парад могил…»
В мае приедешь в деревню — парад могил,нынче вот Вити-хромца и метиса Сашки,точечно ангел зимой избы бомбил,память поют пташки, лягушки, букашки.Здесь между жив и нет простыня без шва.К звездам с земли скоростью путь не выгнут.«Дал да и взял», а не «быть не быть» — дважды дваздешних эйнштейнов. Гаснут — да. Но не гибнут.Минимум элементов — леса, небеса.Водка «сезам-впусти» — кто к ней в грот не лазал?Царский диаметр. Средняя полоса.Ложь не жжет, совесть не гложет — простенький пазл.Дал да и взял. Остальное слова, слова.Бог давно не молитва уже, а мантра.В землю с земли. А навстречу шекспир-трава:Виктора мята, кислица Александра.
ELEMENTA
только крестьянин знает как расчесатьшкуру земли как сполоснуть ей тельцестарца, младенца: сам он да сын да зятьего — землепашца, землевладельцажгуче лобзанье водыкверху диаметром полумесяц-рекасносит в колоду карты скрывая козырькак сквозь песочницу дети ладошкой совкакак попрошаек беззубая челюсть-бульдозерримская чайка кричиттибр выгрызает свой торс — свитки афишкожицу лижут снутри и лощат — пищейсобственной плоти кормят гефелте-фишсуша однако всегда остается нищейв полдень горят фонаритигр или — ица выпрастывает языкжелтый от несваренья лесбийский в русло —не было здесь никого когда мчался дикдух сотворажась — то-то сейчас и грустномост четырехголовпри карбонариях варварах цезарях прикомми с лицом человека и мафиозов чересполосице банковского маркетриберег галдит о герое — клизме навозароза втоптана в грязьгород и мир не грамматика не моральбасни сложенной умниками под сеньюархитектуры а ключ под ноги и вдальсколько есть сил выплескивающий землю
SUMMA
все сделано а главное все сказаноне рвись в парадное погнул скобарь ключиаммиаком и бытовыми газамиобдолбанный молчиизлишки думай чьив сквер заберись сложись скрой шрамы родинкивползи в студеные кустызадача чтоб к весне штурмовики эротикине опознали смажь с себя чертышвырять как листья с крон халдеям сотенкистиль молодежи золотой не сироты как тык аллейному в жару прильни стволу ли к стогу лигазонному забудь свои дела своигода а нет спиной сядь к цоколюлубянской выпечки прижмись к посту гаив конце концов у памятника гоголюшалаш скроибылое — ковш метро где номеров радушиечуланной цепью прошивает крепьбылое похоть кохать заслано в грядущееоно же степьтам вездеход чье на нуле горючеековчег чья воля дрейфбесследный шлейф
VIA
погрохатывая побрякиваяпереваливается за порогпредрассветная шейка раковаяпо узлам железных дорогвыдвижной травелогсеребриста стезя ребристаяи сама себе параллелькуда катишь свистками слистываяпервый метр? чернильную цель?истяжения щельтвоя родина где? где нешуточныйперекур в снегу тупика?что за груз скинут в ров промежуточный?твой плацкартник — кто не зэка?опилки лузгано ударных и струн симфония —также ты — и Моне в окнеи гаремных трав благовониеи сквозняк и лязг — также мнеи окно в огнехор туннеля душит нас яростьюскорбью поит моста монологпроволоккак античная сцена на ярусывидов — свесившая потолок
SONORUM
Сознанье родится не певчим но обреченнымна речь а она может стать певучейподобно ручью когда журчаньем струисквозь демосфенову гальку он вымывает нечистьмыслей нюансов нонсенсов умозаключений.Сознанье прислушивается к певучестии обретает певчесть.Кровь — подбирает оно слова а слова напев —кровь норовит играть под кожей небесладонь востока явственно розовоперста.И ветру… орлу… пробует оно струны на звук,ветру орлу — подтверждает — им нет законаприбавляет: и сердцу девы. Они свободны.Даже скука угрюмость и без причин тоскаbruit doux de la pluie par terre et sur les toitsсвободны как слезы. На них нет закона.А что сегодня иссяк на пение спрос затоварен склади булькает мятая влага в комнатных трубахи арфисты подыгрывают конторским гроссбухам —не может вышибить певчести из сознанья.Потому что оно глотает чтоб не погаснуть — воздуха воздух — он певчий. Он — тишина заготовленная на вечностьни вспышки ни писка ни нотыно звонким согласным его допотопного именидоподлинно ведомо что сознание тихокак оно тихо как оно тихо-тихо.Ти и хо — весь его алфавит. В них-то и певчесть.
IGNIS DICTUS
скажи чего не говорилчего само собой не говорил никто другойчего не говорил никтозапомни что сказал перепиши в тетрадкуподумай но ни в коем случае не вслухслова-то а? прецизионные почти техническии собрались в единственную комбинациюголосо-буквенная единица уникальнаяя поэтчто правда знал и преждекогда еще произносил что произнес уж до тогои что помимо было сказано меняи что наверно кто только не говорилпожалуй ты поэтно не как те кто знал что я-поэт абсурд нелепостьчто это как сказать я — ы или я — абракадабрабуквенно-голосовая дыркану ладно бы сказалэ да ты поэт или э да он поэто себе сказавшем так ладноскладно прецизионно уникальнокак никогда никто до этогоа вот брякнулпусть только самому себеи ни на миг не сомневаясь можешь сжечь тетрадкукак все какие прежде сжегпосле чего — хоть как — молельно — игровоскажипроизнеси огоньи тем стяжи свяжи и обнажиего —огонь!…………………..и больше ничего?а что еще когда и веществоон и стихия? не какой-то воздухнанюхавшийся травки одолоньвзбивающий тюфяк колосьев остроостыха сам не хлеб не печь и не землипитательная мгла и жижатогда как даже вонькостра горько-сырая и в пылидраже окисленные ливнем извлеклииз жил пусть мертвый пусть речей бывало-тертыхно звук звук речи а не ай-люли……………………………….осталось первородно твердыхслов и живуче призрачных и ближекоторых нет — один огоньне пепелящий их вступающих во оньоглодь огрызь обочь опричь ослоньсам сам и рядом что-то никого: овый ова ововсе только он не видь не троньне слушай не вдыхай он шелкография он пеньежар-птицы брат яр-коньвот кто поэт и сам поэзия и их двоих местоименье………………………………………………………..скажи огонь
