Сборник
Шрифт:
— Вот это что-то новенькое! — заметил Улыбка. — Покажите мне хоть одного игрока, который бы до конца изучил Правила…
— Или мастера! — поддержала Кошка.
— А вообще — как сыграете, такую и получите Игру! И запомните: на этой Игре мастера — не козлы!
Бросив этот последний лозунг во взревевший народ, Мик повернулся к своему столу. Втиснулся между Кошкой и Арнольдом, подвигался, умащивая мощные телеса, похлопал приветственно соседку по загривку и сказал с удовольствием:
— Привет
— Класс млекопитающих, подкласс хищников… — пробормотал выжатый Арнольд, пытаясь втиснуть назад свою задницу. — Мик, тебя так много, а ты ведь еще и не пил…
Кончилось все тем, что ворчащий Арнольд притащил стул и уселся в торце стола. Образовался теплый круг, в котором немедленно появились новая бутылка, раскрытые банки консервов и даже притащенная неведомо кем трехлитровая банка огурцов.
— За мастера, за мастера, — приговаривал Шустрик, разливая. — За нашего великого — во всех отношениях — мастера!
Зазвенели дружно сдвинутые стаканы. Шустрик выдрал воду из поднятой руки Лоха.
— Пионерская норма!
— Они теперь не пионэры! — заметил шумно хрустевший огурцом Мик. — Они теперь эти… как их… скауты! Ты скаут, ребенок?
— Я трезвенник! — мрачно сказал Лох, наблюдая, как исчезает одержимое его стакана в шустриковской глотке.
— Эт-то правильно! — одобрил Мик. — На Игре надо быть трезвым и злым.
— Тогда ты, Мик, — рассудительно сказал Арнольд, — много не пей. А то будешь с похмелюги трахать нас всяческими способами.
— Я — с достоинством объявил Мик, — ориентации не менял. Вот с Кошкой я бы с великим удовольствием!
Кошка еще скучающе вела глазом, а сидевший напротив Шустрик, откинувшись назад, описал ногой в старой кроссовке дугу в миллиметре от миковской физиономии. Поднялся ветер.
— Базар фильтруй, Мик, — сказал вполне миролюбиво, — а то как бы тебе бороду не обрили!
— Кстати, — сказал рослый парень, остановившийся у стола с бутылочкой пива, — а как у нас отыгрывается изнасилование?
Кошка откинула голову, окидывая его взглядом: волевая челюсть, крепкий лоб…
— Мик, а как у нас отыгрывается отрезание яиц?
Первым ухнул Мик. Потом заржал весь стол. Парень — делать нечего усмехнулся тоже, постоял еще, выжидая приличествующую паузу, и отошел.
Игра, как обычно, началась до Игры. Уже заключались пакты о ненападении, скупщики сулили большие барыши, уже дипломат и интриган Шустрик уходил и говорил с известными и неизвестными людьми; возвращался очень довольный, вклинивался в беседу, выпивал и снова исчезал. Мик только отмахивался от игроков, пытающихся что-то уточнить у него по Правилам:
— К командным мастерам, дети мои, к мастерам!
В голове было пусто, звонко и гулко. Кошка вертела стакан и размышляла, почему такие дозы не валят ее с ног. Обычно ей хватало одной рюмки.
— А помнишь, — говорил Мик, приобняв ее за плечи, — первые Хоббитские? Ельфы…
— Пильфы, — отсутствующе вставил Улыбка.
— …орки, Фродо, — зажмурившись, мечтательно продолжал Мик. Колечко… песня! Эх, где наши годы молодые!
Кошка на самых первых ХИ не была, но коль пришла мастеру охота поностальгировать, слушала с удовольствием.
— То-то я смотрю, ты точно такие игры и делаешь! — язвительно заметил Арнольд, у которого алкоголь наконец добрался до головы и начал портиться характер. — Гибрид «Зарницы» с п-пейнтболом!
— А что? Игры всякие нужны, игры всякие важны… Пусть человек лучше здесь оторвется, чем на твоей башке в подворотне!
— Психотерапеут ты наш! Бла-адетель! — пропел вернувшийся Шустрик.
— Понимаешь, — говорил Улыбка, потирая покрасневшее ухо, — у меня такая работа… в общем, я всегда должен быть в форме.
Кошка кивнула.
— Метрдотель?
Улыбка хмыкнул.
— Ну, где-то рядом… — ей пришлось податься через стол, потому что над левым ухом продолжали дискутировать два гиганта.
— А мне это уже — вот где! Особенно после Игры — так, знаешь, хочется что-то изменить…
Кошка знала. Два года назад после Игры она наконец подала на развод с Романом и, как ни странно, до сих пор об этом почти не жалела.
— Ну вот и… — Улыбка вновь потер ухо. Кошка отвела его пальцы.
— Спиртом протирай.
— Водкой можно?
— Хоть пивом
Пьяная идиотка, подумала Кошка, обнаружив, как уютно устроилась ее рука в улыбкинской теплой, бьющей током ладони. Правда, дальше самокритики дело не пошло…
— Ну и как на это посмотрели на твоей работе?
Он засмеялся:
— Радостно!
Кошка представила, как приходит на работу в ярко-розовых «бермудах» и ядовитой «кислотке» с вырезом до пупа и завистливо вздохнула:
— Везет же некоторым! У нас сурово — юбка до колен, чулки.
Капитан медленно улыбнулся:
— Чулки? Чулки — это здорово…
Кошка встретилась с ним глазами и чтобы отвлечься, прислушалась к общему разговору. Общий разговор меж тем катился по излюбленной колее — а почему же мы все-таки играем?
— В жизни скучно, — говорил Мик, хрустя огурцом. («Говори за себя» вставка от Арнольда.) — Хочется адреналинчику. А повысить можно по-разному. Геймы компьютерные адреналин повышают? Повышают. Удовлетворение есть? Есть — если выиграешь. Жизненный тонус — ноль. Или вот, к примеру, дали тебе по башке в подворотне…