Сцена и жизнь
Шрифт:
– Ах! Вы все можете сделать, если только захотите. Все от вас зависит, - воскликнула она, вскинув на него глазами.
Он смотрел на нее вопросительно.
– По моим семейным делам, - продолжала она, сделав сконфуженный вид и опуская глазки, - мне необходимо жить здесь, в городе. Так неловко… Я желаю получить у вас в обществе место первой драматической ingenue. Я решила посвятить себя искусству и сцене…
Она замолчала.
Он молчал тоже, продолжая любоваться ею.
– У меня так много было несчастий в жизни, - закатила она глазки и вздохнула.
– И если теперь эта последняя попытка поступить на сцену не удастся, то я не знаю, что я должна с собою делать… просто не перенесу этого.
– Ах, помилуйте, - отвечал он, выразительно глядя на нее, - что за мысли! Мне кажется, по первому взгляду на вас, что вам все должно удаваться, чтобы вы не задумали. Я крайне удивился бы, если бы это было иначе…
– Ах, если бы это было так, - вздохнула она снова, - впрочем, я вас ловлю на слове: теперь моя удача зависит от вас…
– То есть от меня очень немногое зависит теперь, так как у нас труппа уже собрана, все emplois заняты… - заметил он уже более серьезно.
– Как это досадно, - сказала она после некоторого раздумья.
– Нельзя ли мне поступить хотя бы на небольшое жалованье, сверх комплекта. Я играю всех драматических ingenues и буду вам полезна.
– Да как же это сделать? Мне бы очень было приятно помочь вам, Лариса Алексеевна, но женщин в труппе так много, что из-за ролей ссорятся. Если даже и поступите - играть не удастся, - совершенно серьезно ответил он.
Она опустила голову.
– Сделать это теперь в середине сезона трудно… - добавил он после некоторого размышления.
– Вот что… - подняла она голову.
– Если хотите, я и без жалованья поступлю все равно, только примите.
Она улыбаясь глядела просительно на него и вдруг, встав с места, потянулась через стол за пепельницей. Бежецкий тоже вскочил и схватился за ту же пепельницу, чтобы подать ее ей.
При быстром движении их лица сошлись очень близко.
– Ну, голубчик… Устройте… для меня… Я буду вам очень, очень благодарна, Eh, bien… Устройте… - выразительно прошептала она, еще более приближая свое лицо к его и пожимая его руку.
– Ах, какая вы… - не досказал Владимир Николаевич своей мысли, отскочил от нее, как обожженный, и стал ходить в волнении по комнате.
– Ах, никогда, никогда в жизни мне ничего не удается, - воскликнула Щепетович, сделав сконфуженный вид и закрыв глаза рукою.
Борис Александрович, молча наблюдавший всю вышеприведенную сцену, встал с дивана и стал раскланиваться с Щепетович, грациозно ответившей на его поклон, а затем, лукаво подмигнув на нее Бежецкому, подал ему руку.
– Однако до свиданья, Владимир Николаевич. Я не буду вам мешать заниматься делом, - подчеркнул он и вышел.
Бежецкий и Щепетович остались одни.
– Так как же?
– подошла она к нему.
– Можно надеяться?
Он не ответил ни слова.
– Вот что!
– таинственно продолжала она, кладя ему руку на плечо.
– Если нужно, за меня вам будут платить… Только я должна быть актрисой. Пятьсот рублей в месяц я буду давать на расходы общества, только примите…
В это время в дверях появилась фигура глупо улыбающегося Акима.
– Что тебе здесь надо? Ступай вон!
– заметил ему Бежецкий.
Лариса Алексеевна быстро сняла руку с его плеча.
Аким исчез.
– Вот что, милейшая Лариса Алексеевна, - обратился он к ней, вы прелестная барыня, только я на это согласиться не могу - это может меня скомпрометировать.
Он взял ее за руку.
Она с недоумением смотрела на него.
– А иначе как-нибудь, - многозначительно продолжал он, - устроить можно. Попробуем… Я бы хотел вам помочь…
Он улыбнулся.
Она поняла его и кивнула головой.
В передней раздался звонок.
– Кто-то приехал. Вот не кстати-то… - с досадой проворчал он.
Она лукаво улыбнулась.
– Так значит, можно? Ах, как я счастлива. Просто готова весь мир обнять в эту минуту, - схватила она его за голову и поцеловала в лоб.
Он, в свою очередь, хотел обнять ее, но она ловко вывернулась.
– А теперь прощайте, я отправлюсь. К вам кто-то приехал, да и я тороплюсь. Приезжайте без церемонии ко мне ужинать, потолкуем. Я адрес оставлю вашему человеку, - на ходу, смеясь, проговорила она и скрылась за дверью.
Бежецкий в волнении схватился за голову и опустился в кресло.
IX. Врасплох
Приехавшая так некстати гостья - была Надежда Александровна Крюковская, с которой Лариса Алексеевна и столкнулась в приемной.
– Крюковская. Вот неожиданная встреча, сколько лет, сколько зим не видались, - радостно раскрыла последняя свои объятия.
– Здравствуйте, - видимо, умышленно холодно отвечала на горячее приветствие Надежда Александровна, отшатнувшись от Щепетович.
– Гордячка!
– прошипела та, опуская руки.
Обе женщины смерили друг друга вызывающими взглядами.
Во взгляде Крюковской почувствовалась какая-то гадливость, во взгляде Щепетович - горел злобный огонек.
– Вы тоже к нему?
– подчеркнула Лариса Алексеевна.
Крюковская вспыхнула и молча прошла мимо Щепетович.
Та проводила ее язвительно-насмешливым взглядом и, высоко подняв голову, медленно прошла в переднюю в сопровождении наблюдавшего эту сцену Акима.
Владимира Николаевича Надежда Александровна застала еще далеко неоправившимся.
– От чертенок-то, - шептал он.
– Ну, бабенка, должно быть, бедовая. Огонек! Просто обожгла! Какая грациозная, прелесть! Так и ластится и вьется, как бесенок. Надо будет к ней непременно с визитом заехать.
Он все еще продолжал задыхаться и даже поправил ворот рубашки, как будто он вдруг ему сделался тесен.
– Здравствуй!
– подошла и поцеловала его в лоб вошедшая Крюковская.
Он растерянно уставился на нее.
– Ну, целуй же. Фу, как устала. Сейчас с репетиции. Вели дать кофею. Мою записку получил?