Сцены из жизни за стеной
Шрифт:
Теперь я знаю: мать отправляла меня на третий этаж, чтобы я не смотрела на все это.
Я уходила туда, чтобы переждать возвращение отца, и рассматривала там марки. Я садилась за дубовый стол в комнате того парня на чердаке. Он, не говоря ни слова, выкладывал на стол альбомы, открывал какой-нибудь из них, садился на стул рядом со мной, и я отчетливо чувствовала, как под мою юбку заползают его влажные и скользкие от пота пальцы. Мать учила меня отличать добро от зла, но не учила говорить об этом. Поэтому я заклеивала себе рот этими марками. Я предпочитала тот запрыганный до беспамятства стыд, нежели стыд за моего отца.
Я давно не живу в том старом доме, но регулярно навещаю мать в ее квартире на первом этаже. Там нет уже трансформатора и кустов сирени. На их месте асфальтированная парковка, где я оставляю свою машину. Но даже сейчас, проходя через дворик, я опускаю голову и никогда не смотрю на окно, где сидел кот. Двумя этажами выше по-прежнему живет тот «парень». Сначала у него начала неметь нога, потом она отнялась, и он стал
У меня в квартире на книжной полке стоит переплетенный в темно-зеленую кожу альбом с марками. Единственная гашеная из них до сих пор стоит у меня перед глазами. «Торунь. Дом Коперника» — эта марка была первой. Я поместила ее на первой странице в первом ряду. Когда бываю в Торуни, я останавливаюсь в гостинице, окна которой выходят на улицу, где стоит дом Коперника. Я никогда в нем не была…
Неистинная красота
Лорьен девятнадцать лет, у нее длинные светлые волосы, кожа цвета спелого персика, изящный овал лица, огромные голубые глаза и губы, которые всегда кажутся слегка припухшими. А когда она накладывает на них блеск, они становятся просто невероятно пухлыми. Поэтому она редко пользуется помадой. Не хочет, чтобы думали, будто она нарочно увеличила губы, накачав их «какой-то химией». Кроме того, Лорьен, у которой 178 сантиметров роста, весит 48 килограммов, и, как она сама шутит, «по меньшей мере треть из них приходится на бюст». У нее всегда была огромная грудь, и, будучи подростком, она — как сама призналась в одном из интервью — очень этого стеснялась. Она редко надевает обувь на каблуке, избегает нарядов с глубоким вырезом и предпочитает свободные свитера и ветровки защитного цвета. На вопрос о том, что ей больше всего нравится в своей внешности, она шутливо отвечает, что уши, которые она унаследовала от французской бабки. Швейцарская бульварная пресса единодушно постановила, что тело Лорьен могло бы стать «средоточием любых эротических мечтаний для самых взыскательных мужчин и лесбиянок». Лорьен воспринимает эти комментарии со свойственной ей скромностью, говоря, что природа через родителей неслыханно щедро одарила ее. Она искренне считает, что являет собой пример особой генетической мутации, которая встречается так же редко, как модель, которая говорит правду, утверждая, что ей в самом деле не требуется сидеть на диете.
Телевидение одного из франкоязычных кантонов использовало Лорьен для чудовищного эксперимента. Со скрытой камерой они посетили вместе с ней десять известных пластических хирургов. К каждому из них девятнадцатилетняя победительница нескольких конкурсов красоты обращалась с просьбой подкорректировать ее тело. Одних она просила увеличить ей губы, других — грудь, третьих — отсосать жир (которого у нее нет) из бедер, ягодиц, икр или живота. И лишь один хирург направил ее к психиатру, заявив, что при таком весе она, скорее всего, страдает анорексией. Еще один предостерег от опасности операционного вмешательства, каковым является липосакция, но не увидел ничего странного в том, что молодая стройная девушка просит его убрать жир, которого у нее на самом деле нет. Восемь (!) оставшихся без колебаний согласились провести бессмысленную и рискованную операцию, пообещав, что у пациентки бюст будет еще больше, губы еще более пухлыми, а живот и бедра станут еще стройнее. Массовая погоня за ненастоящей красотой повсеместно превратилась сегодня в опасное, маниакальное психическое заболевание. И что самое поразительное — ему оказались подвержены (и к тому же на нем зарабатывают) даже те, кто в силу своей профессии и призвания должны были бы от него предостерегать.
Широко распространенный нарочито искаженный канон женской красоты существует главным образом благодаря средствам массовой информации. Кто-то придумал, опираясь на призрачные цифры, идеальные размеры женского тела, кто-то добавил к этому соответствующий оттенок кожи, кто-то разглаживает на компьютере морщинки, удаляя электронными кистями милые девичьи веснушки, удлиняя и утолщая ресницы, жестоко уплощая чуть ли не до впалости животы и поднимая, вопреки законам гравитации, ягодицы. Кто-то, не будучи знаком с оптикой, раскрасил волосы, кто-то установил верхнюю границу возраста, преодолев которую женщины становятся тридцатилетними пенсионерками, кто-то ввел изнурительную диету, а кто-то продает получившийся продукт в качестве якобы совершенной геометрически и графически модели, разминувшейся с геометрией и действительностью на световые годы. Лишь 4 процента женщин на Земле отвечает стандартам этой модели и только в течение 6,5 процентов времени отпущенной им жизни. Перемножив две эти цифры, мы получим то, что ученые называют статистической погрешностью или исчезающе малой величиной. Она настолько мала, что ею можно пренебречь. Ради правды о женщинах. Я прежде всего — ученый и постоянно пренебрегаю исчезающе малыми величинами в силу их несущественности.
На удивление настоящие женщины появляются в последнее время в рекламных роликах фирмы «Dove». Проводимая ею кампания «Истинная красота» крайне важна и вызывает восхищение. Это, возможно, первая в истории честная встреча косметики с правдой.
Женщины, освобожденные от тесного корсета модели, не только более естественны, но и более счастливы. У них не только нормальные размеры и реальный возраст, — в их организме естественно протекают все химические процессы. Я уверен: скоро кто-нибудь докажет, что уровень нейропередатчика счастья — допамина в их мозгу прямо пропорционален уровню их приятия себя. Для мужчины нет ничего более сексуального, чем женщина на допамине…
Одиночество
Марта тоскует. Иногда это сопровождается ужасной болью. Она тоскует со слезами на глазах. Больше всего — о близости. Марта полагает, что она одинока. Как никто другой на свете…
Когда ее спрашивают, что такое одиночество, она замолкает, задумывается на минуту и начинает с серьезным видом озираться в своей комнате. Потом поднимается с дивана и подходит к большой цветной карте, висящей на стене рядом с дверьми, ведущими в спальню.
«Я как этот маленький остров, — говорит она, показывая пальцем на крохотное желто-зеленое пятнышко на фоне голубого океана. — Мой остров включает в себя эту квартиру, за которую я буду платить до конца своих дней, дорогу в супермаркет через две улицы, путь к врачу, который выдает мне рецепты на лекарство от диабета и… будни, когда у меня до безобразия много свободного времени. Я бы, например, смогла, пройдя все эти дорогие курсы, готовить большинство деликатесов с французскими названиями и подавать их на огромных белых гнутых тарелках, сделанных из лучшего в мире фарфора. Они стоят у меня в буфете, и я мечтаю вытаскивать их в понедельник, среду и воскресенье, а также во вторник, четверг и пятницу, и еще мечтаю поджидать кого-то по вечерам.
А пока что я питаюсь полуфабрикатами, приготовленными в микроволновке. Мое одиночество, — продолжает она, — это как жизнь на заброшенном и всеми забытом острове. Знаете, когда я говорю об этом, мне вспоминается история бунтовщика, которого капитан Френсис Дрейк поставил перед жестоким выбором: остаться одному на необитаемом острове или быть обезглавленным. Бунтовщик выбрал второе. Он, вероятно, знал, что одиночество убивает точно так же, как топор. Только медленнее…»
Для Марты одиночество — не осознанный выбор. Оно не было вызвано желанием ненадолго отдалиться от мира и людей, чтобы наедине пережить траур, или отдохнуть от бешеного ритма жизни, ее вульгарной поверхностности, или получить возможность подобно отшельнику, в тишине, остаться со своими мыслями, или воплотить в жизнь какой-то важный план или проект. Такое одиночество — не одиночество, потому что с самого начала предполагает возвращение к людям. Одиночество Марты, как она сама его называет, бессрочно. Марта ощущает пустоту, внутренний холод, заброшенность и пребывает в состоянии вечного ожидания. Чтобы зазвонил телефон или кто-нибудь нажал кнопку звонка на домофоне, чтобы хотя бы что-нибудь произошло. Бессрочное одиночество бесчеловечно. Согласно данным профессора психологии Джона Качиоппо из Чикагского университета, для человека принадлежать к какой-либо группе — основная потребность, такая же, как удовлетворение голода, удовлетворение желаний и сон. Мы рождаемся беззащитными и обречены на то, чтобы постоянно нуждаться в помощи окружающих. Поэтому человеческий мозг — как мало на что другое — с такой чувствительностью реагирует на сигналы, исходящие от других людей. Сердито стиснутые губы, наморщенный в задумчивости лоб, вздернутые с интересом брови, удивленно распахнутые глаза. Младенцы подсознательно реагируют на подобную информацию, сразу же воспринимая ее эмоциональную составляющую как одобрение или неприятие.
Одиночество чаще всего связывается с неприятием. Согласно анкетам немецкого еженедельника «Шпигель» в 2007 году примерно 30 процентов немцев «часто» или «очень часто» чувствуют себя одинокими. Из тех же анкет следует, что большинство расценивает свое одиночество как недостаток, доказательство своей непривлекательности для других людей и даже некую разновидность увечья. Признание своего одиночества, особенно мужчинами, трактуется как слабость и признак поражения. Это еще более изолирует одиноких. Поэтому одиночество чаще всего окружено глубокой тайной. Кроме того, распространено мнение, будто признание своего одиночества ведет к еще большему отчуждению от окружающих. Лучше с натянутой улыбкой купить двести граммов салями у привлекательной продавщицы, чем признаться себе, что тебе хватит и трех ломтиков.
Партия одиноких могла бы выиграть выборы в большинстве европейских стран. И как ни странно, это была бы партия относительно молодых людей. Неверно, что от хронического одиночества страдают в основном шестидесятилетние вдовые пенсионеры и так называемые «покинутые» родители, чьи дети «вышли в свет». Согласно опубликованным недавно результатам исследований скандинавских социологов, чувство одиночества чаще всего охватывает людей между тридцатью и сорока годами. Это возраст, когда заводят семьи, воспитывают детей, строят дома. Жизнь, в которой всего этого нет, воспринимается как неподвижность. И если это состояние длится слишком долго, оно вызывает отчаяние, приводит к еще большей изоляции и утрате веры в возможность налаживания каких-либо связей. Одиночество — это болезнь. Не только души. Порой смертельная. Среди одиноких заболевания сердца диагностируются в два раза чаще, чем у остальных людей, а процент самоубийц в два раза выше.